Это был холодный день. Мрачный (как тысячи мрачных дней в Англии) и туманный день. Собирался дождь. В салоне первого этажа сидел один мужчина. Сведя брови, он старался читать книгу, позволив экономке как мальчишку загнать его в эту комнату и приказать ему сидеть здесь и найти себе занятие. Со стены на него смотрел семейный портрет, где у всех были такие же сосредоточенные лица.

Улыбнуться мужчина смог себе позволить только когда экономка с нескрываемым восторгом вошла к нему.

- Сер, мистер Фёрт, у Вас родилась дочь, - говорила она, - и она уже удивительно красива. Ваша жена отдыхает.

- Значит, все хорошо? - мужчина захлопнул книгу.

- Более того, все замечательно! Вы можете больше не мучить себя переживаниями. Сер, я могу распорядиться, и Вам нальют чай с травами, если Вы все еще...

- Ох, мисс Даун, Вы очень добры, - он поднялся с дивана, - но я, пожалуй, хочу пройти в свой кабинет. Меня ждут дела.

- Конечно, конечно, - и она начала ему кланяться, когда он выходил из салона.

Он направился в личный кабинет, который находился прямо по коридору, рядом с библиотекой. Прошел внутрь, осмотрел стены, сел в кресло за столом и широко улыбнулся, почти шепотом произнеся:

- У меня родилась дочь.

Свое ликование он излил на стены кабинета, радуясь, что роды, которые обещали пройти тяжело, оказались достаточно простыми, чтоб у него родилась здоровая дочь, и в живых осталась любимая жена.

Ближе к вечеру он навестил их. Его жена лежала в постели, и ее привычная бледность сменилась краснотой щек. А рядом в полотенцах барахталось маленькое слабое существо с большими черными глазами.

- Мисс Даун сказала, что она родилась красивой, - усмехнулся мужчина.

Женщина в ответ засмеялась:

- Перестань, с годами она станет прекрасной.

- Я в этом не сомневаюсь, - ответил ей муж и взял дочь на руки.

- Как назовем дочь? - спросила женщина, поправляя свои спутанные волосы.

- Я помню, мы долго об этом думали...

- Не хотели давать имя, пока не были уверенны, что родится она здоровой, - говорила жена, - но я всегда думала над именем Роузмари.

- Роузмари? Но сейчас так никого не называют, - ответил ей мужчина.

- Я знаю, просто мне очень нравится это имя, а второе можешь выбрать сам, - ответила она.

- Вторым я хочу имя твоей матери, - ответил ей муж.

- Присцила? Но ведь сейчас тоже так никого не называют! - и она рассмеялась.

В ответ на их разговор и смех, маленькая девочка на руках отца громко заплакала.

Так на свет появилась Роузмари Присцила Фёрт.

Шли дни, недели, годы. Девочка воспитывалась родителями, няней и гувернанткой, которая с юных лет должна была взращивать в Роуз благовоспитанную леди, но она из нее никак не получалась. Роуз обожала спорить, ловила рыбу в пруду поместья голыми руками, мочила туфли и пачкала их в грязи, рвала платья и никогда не плакала, когда няне приходилось пользоваться розгами.

- Она не выносима, - проговорила однажды миссис Фёрт, входя к мужу в кабинет, - Роуз снова оборвала шторы в холле третьего этажа.

- Милая, ей три, она мало что еще понимает, - говорил ей муж.

- Я не помню, чтоб матушка говорила мне хоть раз, что б в её возрасте я вела себя подобным образом, - говорила ему жена.

- Милая моя Кетрин, сядь же и успокойся, от оборванной шторы еще никто не умирал, - говорил мистер Фёрт.

- Ты так спокоен, порой меня это обескураживает, - жена все же села в кресло у камина.

- Но кто-то из нас двоих должен же обладать ясностью ума и хладнокровием.

Женщина лишь тяжело вздохнула и перевела взгляд на полки книг, а позже решила сменить тему.

- Писал ли кто из Лондона?

- Нет, милая, совсем никто, но ты можешь сделать это первая. Напиши, например, своей кузине Марте.

- О, нет, я не хочу начинать эту переписку, она снова будет жаловаться в письмах на этот ужасный мир... На мужа, на огромные расходы и постоянные визиты на кладбище! Действительно, ужасная судьба у Марты, как хорошо, Эбенейзер, что ты у меня не держишь похоронное бюро.

- Да упаси Бог, Кетрин, - ее муж усмехнулся.

- Наверное, ты прав, я напишу Марте, - ответила ему жена, - я слишком давно последний раз интересовалась её делами.

- Хотя знаешь, - муж наконец поднял взгляд от бумаг, которые читал, - это очень прибыльное дело.

- О чем ты? - миссис Фёрт глянула на мужа.

- Похоронное бюро, - ответил муж, поднимаясь из-за стола, - люди умирают каждый день, значит и прибыль ежедневная. Людям необходимо оплатить множество вещей, чтоб похоронить усопшего. Думаю, муж твоей кузины имеет хороший доход.

- Эбенейзер! Как низко считать усопших и горе их близких не более чем способом заработка больших денег! - миссис Фёрт покраснела от переполняющих ее эмоций.

- Но ведь так оно и есть, - муж обернулся к жене, - ведь на эти деньги Марта покупает себе туалеты, а ее муж - новые экипажи.

- Порой твоя прямолинейность граничит с бескультурьем, - выдохнула миссис Кетрин, поднимаясь на ноги, - вот в кого наша дочь.

- Роуз прекрасное дитя, - ответил ей муж.

- Конечно, прекрасное, только вздорное, как и ее отец, - ответила женщина, - а теперь я лучше пойду, мне еще необходимо написать письмо кузине и проследить, чтоб Роуз не оборвала еще где-нибудь шторы.

Пусть иногда мистер и миссис Фёрт позволяли себе повышать голос друг на друга, возвращались вечером они в общую спальню, где вели себя так, словно никаких конфликтов днем между ними не было.

Роуз росла, и миссис Фёрт привыкала к ее скверному характеру, несвойственному леди, пусть из всех сил старалась в ней это упразднить. Мистер Фёрт же закрывал глаза на непослушание дочери, из-за чего его жена повторяла не раз: "Ты ее поощряешь!". В ответ мужчина порой мог только пожать плечами.

Роузмари никому не подчинялась, не слушая даже свою гувернантку, систематически не выполняя самостоятельные задания и читая книги, которые хотела сама. Фортепиано стало для Роуз сущим наказанием, когда ее посадили за него в возрасте восьми лет. Девочка упорно отказывалась от многочасовых тренировок игры и заучивания нотной грамоты. В дни, посвященные музыке, Роуз убегала в поле, принадлежавшее ее отцу и отсиживалась там, спрятавшись за сеновал и читая что-то из отцовской библиотеки. Обычно это были книги с картинками, в которых она мало что понимала, просто пробегая глазами по тексту. В этот момент до нее доносились крики ее няни и гувернантки: "Присцила! Присцила!" – откуда-то издали от стен усадьбы. В такие дни миссис Фёрт не могла найти себе места, исписывая бумагу в письмах своей кузине Марте. Последние пять лет их переписка стала постоянной, где миссис Фёрт жаловалась на взбалмошную непослушную дочь и безучастного мужа, поддерживающего распущенность дочери. В ответ кузина Марта писала что-то очень похожее про эгоистичного и несдержанного сына и мужа, что вечно пропадает в своем похоронном бюро, на плантациях и слишком часто отлучается из Лондона по своим делам. Мистер Фёрт же все это время видел в своей дочери просто девочку, пусть иногда капризную, но просто маленькую девочку, на которую взвалили страшно ответственное задание - к восемнадцати годам от роду необходимо было стать благовоспитанной дамой, играющей на фортепиано, умеющей шить, любящей читать и знающей французский язык как родной.

- Невыносимо смотреть, как ты закрываешь глаза на воспитание нашей дочери, - говорила мужу жена.

- А что я должен сделать? Я не умею вышивать, - ответил ей мистер Фёрт, не отрываясь от бумаг.

- Эбенейзер, но ты ведь ни разу ее не наказывал, - женщина сидела в кресле у камина.

- А почему я должен ее наказывать? За что? - мужчина поднял голову и снял очки.

- Она не хочет учиться, - ответила женщина.

- Какое огорчение, ведь в ее возрасте я прям рвался грызть гранит науки, - ответил мистер Фёрт, сдерживая улыбку и возвращая взгляд на бумаги и письма на столе.

- Ты невыносим! - тяжело вздохнула женщина.

Борьба шла бесконечная, так как чем старше становилась Роуз, тем сложнее на нее было воздействовать.

- Я знаю пару арий. Не знаю, почему должна продолжать занятия на фортепиано, все равно, только эти две будут рады услышать в обществе, - сказала однажды Роуз матери.

- Ты должна знать больше, чем две арии, Роуз.

- Зачем? Для кого? Для меня самой лично это не нужно.

- Ты ошибаешься, нужно, - говорила ей мать, - мне нужно.

- Если тебе нужно, то сама и играй.

Миссис Фёрт подобными заявлениями была крайне оскорблена и не смотря на возраст Роуз, ее наказали за это розгами. Но, как и обычно, она осталась непоколебима, ни слезы не скатилось по ее щекам. А позже она продолжила пропускать занятия, объясняя это отсутствием их необходимости.

- Когда ни один жених не согласиться взять тебя в жены, ты поймешь, как важно было знать больше чем две арии, - говорила ей мать.

Так Роузмари исполнилось шестнадцать, и ее решили в первый раз привезти в Лондон, к кузине ее матери Марте и ее семье.