– Давай руку! Ну!

Снежка, смеясь, протянула ладонь и, опираясь на Кирилла, спрыгнула на низкий заасфальтированный перрон. Этот город был последней большой остановкой, за три часа до подмосковного городка, где должны были завершиться их гастроли. После двух концертов ребята отправятся в столицу, а она, наверное, поедет домой...

Вот уже несколько месяцев Снежка не видела маму. На календаре – середина сентября. И сколько же за это время изменилось в жизни! Растерянная, неуверенная в себе невзрачная серая мышка расцвела, раскрылась, как тугой бутон под лучами солнца. «Ты вся светишься!» – сказал ей недавно Орлов, почему-то пряча грустную улыбку. Она и в самом деле сияла, искрилась небывалым счастьем, выплёскивала его в каждом движении, слове, в каждом взгляде... И единственное, что её сейчас огорчало, – это то, что она не могла привезти и познакомить с мамой всех ребят, ставших ей родными за эти месяцы, тех, с которыми она объехала почти всю страну...

У них в Москве какие-то срочные дела, съёмки клипа, запись новых песен, да и график выступлений очень плотный – зрители соскучились по любимой группе. Они и Снежку-то отпустили только на неделю. Домой, конечно, очень хочется, но жаль, что даже неделю рядом не будет их. И самого главного человека – Андрея. Снежка знала: никого главнее в её жизни никогда не будет. Да и не надо больше никого.

Каждый день её первая и последняя мысли неизменно были о нём. Каждое утро, просыпаясь в гостиничном номере или в купе поезда, она первым делом искала глазами зеркало и, с удовольствием разглядывая своё радостное лицо, невольно спрашивала себя: «Почему так случилось? Почему он меня полюбил?», и не находила ответа...

Разве можно ответить, почему среди туч внезапно показывается солнце? Или почему в ту самую минуту, как ты подбегаешь к переходу, на светофоре вспыхивает зелёный свет? Было просто ощущение, что всё происходит так, как и должно быть.

С того памятного дня, когда Андрей впервые поцеловал Снежку в залитым солнечном светом номере, прошло уже больше двух месяцев. Многое изменилось за это время, но, в общем, дружественная атмосфера в группе не нарушилась. Ребята, как и предсказывал Гуров, постепенно привыкли к новому положению Снежки и приняли его как должно. Уже никто не удивлялся, когда во время застолий она всегда садилась рядом с Андреем, как и тому, что по другую сторону, оттирая всех, железно усаживался Орлов. Старательно не обращали внимания, когда прямо посреди оживлённого разговора Андрей прерывался, чтобы поцеловать свою девушку. И если посреди прогулки они неожиданно уединялись, никто из музыкантов не искал их и не окликал. Даже насмешливый Кирилл перестал бросать им в спину многозначительные взгляды.

Некоторое время, правда, всех удивлял Вадим Климов, как-то беспричинно резкий как с Андреем, так и со Снежкой, словно за что-то был обижен на них обоих. Андрей, привыкший видеть в нём близкого друга, воспринимал это очень болезненно. Напротив, с Орловым Вадим в то же время как-то сблизился, часто сам заводил с ним разговор и строго пресекал любые попытки кого бы то ни было задеть Орлова или посмеяться над ним. Орлов-то и обещал разобраться, когда Снежка, не выдержав, пожаловалась ему на Вадима. На следующий день Климов подошёл к ней с прежней открытой улыбкой, извинился, правда, так и не объяснив, за что, и вроде бы стал прежним. Однако в глубине глаз Вадима и Снежка, и Света часто ловили тихую, приглушённую грустинку, которой раньше не было. Прежний сияющий Белый стал меньше улыбаться и больше задумываться, никому не рассказывая, о чём. И странная его дружба с Орловым не только не прошла, но день ото дня укреплялась. Причём сближение происходило именно по инициативе Вадима, сам Мишка не очень-то к нему стремился и, казалось, поначалу был удивлён так же, как и все.

Светка раньше других просекла, что ветер переменился, и, в свою очередь, начала доброжелательнее контактировать с Орловым. Вслед за ним Мишке стали улыбаться при встрече и остальные – поссориться с Вадимом не хотелось никому. Сам Орлов поначалу реагировал на всё с осторожностью, словно подозревая ребят в том, что они задумали что-то против него и пытаются усыпить его бдительность, но постепенно привык, и сам стал меньше командовать и подкалывать всех вокруг, ведь теперь его слушались и без этого.

В общем, Орлов наконец-то становился таким же равноправным членом коллектива, как и все. Уже и Вадик, и Кирилл с удовольствием смеялись над нескончаемым потоком Мишкиных шуток, уже Светка просила Мишу на полустанке починить её каблук, и Орлов – удивительное дело – не ёрничая, сосредоточенно заколачивал разболтавшийся гвоздик тяжёлой рукояткой штопора, уже... Впрочем, всего не перескажешь!

Узнав, что поезд стоит целых тридцать пять минут, Гуров буквально силой заставил Снежку пойти прогуляться, поручив её Кириллу. Сам Андрей остался в душном купе, сказав, что на него внезапно накатили муки творчества. Все знали, что в такие моменты его действительно лучше не трогать. Под влиянием вдохновения, Андрей лихорадочно записывал строчки на первом подвернувшемся обрывке бумаги, перечитывал написанное, густо зачёркивал, ломал от досады карандаши и ручки и писал снова. Иногда после этого появлялись новые тексты песен, которые Гуров с гордым удовольствием читал друзьям, особенно охотно – Снежке и Орлову, которые всегда бурно и искренне восхищались его творениями. Иногда не получалось ничего, кроме бессмысленного набора фраз, но и их Гуров заботливо сохранял, чтобы, как он говорил, попытаться доработать позднее.

Спустившись на перрон, Снежка с удовольствием вдохнула свежий воздух и огляделась. Среди прохаживающихся пассажиров, у дальнего конца вагона она увидела Мишку и Вадима с запотевшими пивными банками в руках. Они что-то напряжённо обсуждали, И Снежка не решилась к ним подойти, хоть поговорить с Мишкой ей очень хотелось...

Она вспомнила ту тёплую ночь, когда Андрей давал концерт на яхте, и мрачный как никогда взгляд Орлова, который почти пугал её, тем более она почему-то чувствовала, что виновата перед ним, хоть и затруднилась бы сказать, в чём именно. Всё выступление Мишка стоял у бортика, вот так же, с банкой пива с руках, и неотступно сверлил глазами её и Андрея, так, что Снежка несколько раз едва не сбилась с такта, несмотря на самый желанный танец в своей жизни. Рука Андрея лежала на её талии, и ей казалось, что все песни о любви сегодня адресованы именно ей.

Ещё никогда движения маленькой танцовщицы не были такими стремительными и плавными в одно и то же время. Она вся напряглась, превратилась в натянутую донельзя раскалённую струну. И когда Андрей отпустил её, словно случайно разжав пальцы, она как будто взвилась в толпе зрителей сверкающей молнией. Огни цветомузыки, искрящиеся в волосах, соединились с блёстками костюма. Все заворожённо смотрели, как она крутилась маленьким золотым смерчем, как взлетала, широко раскинув руки, скользила по наклонной палубе, словно фигуристка на льду, и надо всем этим в густо-синем вечернем воздухе, смешиваясь с ароматом цветов, звучал обтекаемый музыкой бархатный голос Андрея.

При последних аккордах песни Снежка устремилась к Гурову и, словно умирающая птица, распростёрлась у его ног, обвивая руками колено. Сердце замирало: это была импровизация, ведь раньше с Андреем они так никогда не делали. Но он быстро сориентировался и, двигаясь в том же ритме, простёр руки навстречу ей, словно хотел подхватить на лету, и принял бережно, как упавший в ладони цветок.

Музыка взревела и смолкла. И тут же палуба потонула в громе аплодисментов и восторженных восклицаний. Аплодировали гости, зрители, даже официанты. И сами музыканты, как будто видели Андрея и Снежку в первый раз. Аплодировали и улыбались. Только два человека смотрели серьёзно – Миша и Климов.

Вадим ещё во время выступления не раз подходил к Мишке, намереваясь увести его с палубы, но Орлов лишь раздражённо отмахивался от него. Теперь он молча, не меняя сумрачного выражения лица, отошёл к одному из столиков и сел там, вобрав голову в плечи.

Пока Андрей выбирался из толпы поздравлявших его поклонников, Снежка торопливо бросилась к нему.

– Мишка! – тяжело дыша, она вытирала со лба градом катившийся пот. – Ты чего здесь? Тебе что, не понравилось?

– Понравилось! – буркнул Орлов, не оборачиваясь.

– Я сяду здесь, рядом, да? Ох, ну и темп мы взяли! Думала, не дотяну... Даже волосы намокли, видишь?

Он демонстративно допивал пиво, не глядя на неё. Снежке было неловко.

– Ты сердишься на меня, да? Сердишься потому, что мы с Андреем... Миш, ну так получилось, прости! Мы не виноваты, правда! Это как... удар молнии. В общем, мы теперь вместе.

– Да я догадался! – усмехнулся Орлов. – Только не понял, при чём тут «прости»?

– Миша, ну... Ну не сердись, пожалуйста!

Орлов резким движением отправил пустую банку за борт.

– Мишель, не засоряй акваторию! – весело крикнул издали приближающийся к ним Андрей.

– Да что с тобой? – не выдержала Снежка. – Ты вообще не хочешь со мной разговаривать, что ли?

– Сдаётся мне, он просто ревнует! – улыбающийся Андрей, прищурившись, смотрел на Орлова. – Осталось только выяснить: тебя ко мне или наоборот!

– Ага, как же, делать мне больше нечего! – насмешливо возразил Миша. – Сдались вы мне... оба! Между прочим, в Москве меня такая девушка ждёт – тебе, Гуров, и не снилось!

– Так я и не претендую! – добродушно рассмеялся Андрей. – Я знаю, ты у нас и сам звезда, мы со Снежкой перед тобой меркнем просто!

Орлов невольно тоже улыбнулся. Андрей придвинулся к нему.

– Ну, может, расскажешь, чего ты надулся? Чем недоволен?

– Я вам не шар воздушный, чтобы надуваться! И чем я могу быть недоволен, когда вы оба вон какие счастливые? Порадоваться за друзей – вот всё, что осталось. Только... а как же я?

При последних словах он взглянул на них с видом обиженного ребёнка.

– В каком смысле? – растерялась Снежка.

– А в таком! С кем я, например, бегать буду по утрам? С кем, – он перевёл взгляд на Андрея, – в барах вечерами зависать? С кем, наконец, я просто смогу поговорить по душам? Знаю я влюблённых! Очень хорошо знаю! Насмотрелся хотя бы на Климова с его любимой Светкой! Они же смотрят только друг на друга! – Он нарочито шмыгнул носом. – Им нет дела до бедных, покинутых друзей!..

Мишка говорил серьёзно, но почему-то, глядя на него, неудержимо тянуло расхохотаться. Андрей и Снежка переглянулись

– Та-а-ак, не понял, это что ещё за странные намеки? – с задором уточнил Гуров. – Между прочим, Вадим ни разу ещё про друзей не забывал. А я – тем более!

– Какой же ты дурак, Мишка! – твердила, качая головой, Снежка. – Ой, какой дурак! Ты что же, правда подумал, что мы тебя бросим?

– Если бы ещё найти, куда и на кого... – давясь смехом, поддержал её Андрей. – То можно было бы ещё подумать... но поскольку...

– У меня нет здесь человека, ближе тебя! И не будет! – твёрдо сказала Снежка. – Андрей – это Андрей, но ты... это совсем, совсем не связанные вещи! Ты мне уже давно как родственник, ты лучше всех меня понимаешь, да что там, я вообще не знаю, как бы я жила без тебя! И ты мог подумать, что в наших отношениях что-то изменится? Ой, Миш, как тебе не стыдно только!

Орлов слушал всё это со странным выражением лица, в котором было что-то от растерянности выпавшего из гнезда птенца.

– Мы с тобой всегда-всегда будем вместе, рядом! Андрей... он поймёт! Должен понять!

Она говорила так, словно Гуров и не стоял рядом. Словно посреди воды и неба они вообще были одни. И, когда Орлов протянул ей руку, то ли поддерживая, то ли успокаивая, Снежка, порывисто всхлипнув, прижалась к его плечу.

– Как же я могу не понимать? – кивнул Андрей. – Если я знаком с этим... хм... странным товарищем намного дольше, чем ты. И он давно уже мне как брат. Маленький, вредный, иногда до ужаса надоедливый родственник, которого никогда не прогонишь, потому, что без него не жизнь.

– Прям так уж и не жизнь? – прищурился Орлов. – Ну, тогда давайте поклянёмся!

– В смысле?

– Ну, как тогда, на пляже, помните? Когда мы все обещали, что не будем расставаться? Так давайте теперь повторим это торжественное обещание для нас троих!

– Отличная мысль! – кивнул Андрей.

Снежка рассмеялась.

– Тогда давайте клясться над бегущей водой! – предложила она. – Так рыцари в средневековье делали, когда братались между собой!

– Не возражаю! – Мишка кивнул на бортик. – Тем более что вода у нас рядом, только руку протяни!

– Ну, если уж так всё серьёзно, – Андрей оглянулся. – Надо увековечить этот исторический момент! Ну-ка, Кирик, давай сюда!..

А потом... Потом три руки сплетались воедино над поверхностью мягких волн, и щелчки камеры отмеряли самые счастливые секунды из всех возможных.

Теперь пухлая пачка фотографий, отпечатанных после той ночи, покоилась в кармашке Снежкиного рюкзака. Иногда она вынимала снимки, чтобы ещё раз полюбоваться открытыми, полными неподдельного счастья лицами, но нечасто, ведь эти лица и так были всё время перед глазами!

«Увидите, я для вас всё равно стану третьим лишним!» – неоднократно говорил им Орлов, и Снежка неизменно обидчиво прикусывала губу, а Андрей насмешливо хмыкал: «Не дождёшься!»

Они и впрямь поводили втроём массу времени, совершенно не надоедая друг другу. Вдвоём с Андреем Снежка теперь хохотала над Мишкиными анекдотами. И когда Орлов с неутомимой фантазией придумывал для Гурова новые постановки номеров, она всегда была и самым первым зрителем, и самым неравнодушным критиком, тем более что и сценарист, и главный герой одинаково прислушивались к её мнению.

Если вдруг посреди тесного графика выпадало свободное погожее утро, Снежка, отправляясь на пробежку в ближайший парк, неизменно стучалась к Мише, зная, что у Андрея привычка просыпаться поздно, а Орлов готов хоть вовсе не ложиться, если она его об этом попросит! И он, задыхаясь от непривычного темпа, терпеливо выслушивал её бесконечный щебет, который, незаметно для самой Снежки, почти всегда сводился к разнообразному восхвалению Андрея. Снежка перебирала каждый поступок, каждое слово Гурова, изумлялась, восхищалась и требовала, чтобы Мишка восхищался вместе с ней. Он кивал в ответ с неизменной вежливой улыбкой и мягко уводил разговор в сторону, к работе, или к ребятам.

Втроём они засиживались в номере или в купе вагона почти до рассвета, горячо обсуждая прошедшие номера или планируя новые. Постепенно концерты Андрея стали напоминать собрания моноспектаклей, каждая песня была отдельным миром, но в их головах крутилось столько идей, что их хватило бы, по меньшей мере, на десятки лет.

Никогда ещё Снежка не чувствовала себя такой важной, необходимой для кого-то. Андрей полушутливо называл её своей музой, и она была готова вдохновлять его целую вечность.

«Андрей-эй-эй!» – распевали под окном утренние птицы, «дрей-дрей-дрей» – выстукивал паровоз, и в каждом мимолётном звуке с улицы слышалось то самое вечное имя, словно всё другое для неё перестало существовать...

– Снежка!

– Что?!– она испуганно вздрогнула, оглядываясь на Кирилла, о котором успела забыть. – Извини, я задумалась.

– Ну слава богу, а я уж подумал, что тебе от свежего воздуха поплохело! – улыбнулся тот, резким движением ладони распрямляя свои спутанные есенинские кудри. – Имей в виду: если ты вдруг в обморок грохнешься – мне конец! Андрюха меня в живых до Москвы не отставит, и моя смерть на чужбине будет на твоей совести!

– Не преувеличивай! – возразила она со смехом. – Ну где ты тут чужбину увидел?

– Ах, значит, тебя смущает только это?

– Кирик, прекрати, вредно столько смеяться! Лучше скажи... – она слегка понизила голос. – Не знаешь, что там Миша с Вадимом так увлечённо обсуждают?

– Отсюда не слышно! – резонно ответил Кирилл. – А тебе что? Можно подумать, Орлов потом не расскажет. Он же всё тебе рассказывает.

– Может, всё, а может, и нет! – Снежка пожала плечами. – Честно говоря, его дела с Вадимом – для меня загадка.

– Так и нет никаких дел! Так, дружеский трёп!

– Вот это-то и странно. Что они так вдруг сдружились. Они такие разные с Мишкой, и, кроме того... – Она замялась.

– Что?

– Не обижайся, но мне казалось... что вы всё ещё недавно как-то прохладно относились к Мише. И Вадим в том числе. Что же изменилось?

– А почему ты спрашиваешь об этом меня? Спросила бы их!

– Ну Кир, ты же всё всегда знаешь!

Кирилл польщённо улыбнулся.

– Не всегда, конечно, но... Тут и знать-то нечего! – внезапно вырвалось у него. – Это же всё началось после того, что вы с Гуровым... Ну, когда у вас это всё началось, Орлов же вроде как по тебе сох… Ну а Вадик у нас в душе волонтёр! Жалость и сострадание – его конёк, хоть, по-моему – это между нами, – Орлов их не очень-то заслуживал. Тем не менее, Вадим жалел его. И до сих пор ещё жалеет. Он даже с Гуровым тогда почти в открытую конфликтовал, помнишь? Всё возмущался, как Андрюха может так непорядочно поступать со своим другом, тем более во второй раз!

– Погоди, погоди! – остановила его Снежка. – У меня от тебя совсем голова закружилась. Давай разберёмся. Ты вообще о чём? С каким другом Андрей непорядочно поступил? И почему во второй раз?

– А ты что, разве не слышала эту историю? Ну, из их студенческих лет?

– Какую историю?

– Да ладно! Серьёзно, не врубаешься? – Глаза Кирилла загорелись – как всегда, когда он стремился первым сообщить что-то важное или интересное. – Ладно, слушай тогда!

Болтовня всегда была коньком и любимым весёлого звукооператора. Вадим часто говорил, что слушатели Кириллу нужны больше, чем банка пива в жаркий день, а Света, презрительно фыркая, отмечала, что мужчина не должен быть таким сплетником. Снежка, конечно, всё это знала, как и то, что слова собеседника надо делить надвое, но что же делать, если в смысле осведомлённости буквально обо всём «Есенину» группы не было равных!

Словно набирая воздуха перед тем, как очертя голову броситься в омут очередного рассказа, Кирилл медленным взглядом обвёл перрон. Снежка оглянулась вместе с ним. Никто не обращал на них внимания. Климов с Мишей всё ещё разговаривали. На скамейке посреди перрона Света что-то оживлённо втолковывала своему партнёру Алексею, и по бурной жестикуляции можно было догадаться, что она, как обычно, изыскивает недостатки их номера. Лёша вежливо молчал, временами медленно кивая, но на его загорелом, утомлённом жарой лице, всё явственнее проступало страдание. В другое время при виде этой сцены Снежка не удержалась бы от смеха – слишком уж у него был уморительный вид, но сейчас ей было явно не до Алексея.

– Эх, жаль парня! – протянул Кир. – Светка кого хочешь своими замечаниями уморит! Когда она у нас только появилась, очень я за Лёшку переживал... То есть что они станцуются, в смысле... ну, понимаешь! К счастью, она остановила выбор на Вадиме. А тот всё что хочешь выдержит и глазом не моргнёт. Из себя его вывести практически нереально! Толстокожий, как слон! Правильно ты его «мамонтом» назвала!

– Да ты не про Вадика, ты про Андрея рассказывай и про Мишку! – нетерпеливо перебила Снежка. – А то поезд уже вот-вот тронется!

– Ладно... О чём это я?.. А, вот! Ты знаешь, что Орлов и Гуров учились на одном курсе. Специальность их была далека от сцены, какой-то там бизнес или менеджмент, не помню, но в те годы это был самый модный факультет. Андрей тогда уже звенел своим голосом, на всех студвеснах, фестивалях, КВНах призовые места брал, девчонки кучами сохли по нему, а Мишка... Мишка был профоргом, у него же организационный талант в крови. Ну, они и сдружились чуть ли не с первого дня. Нигде поодиночке не появлялись, не разлей вода просто. Их иначе как «друзья» уже и не звал тогда никто.

– А ты что, с ними учился? – спросила Снежка, удивлённая таким обилием подробностей.

– Нет, рассказывали! И ты не перебивай, пожалуйста! И вот тут, на втором курсе, появляется в группе новенькая... Из Петербурга перевелась. Не девочка, а статуэтка, куколка! – Кирилл восхищённо цокнул языком. – Беленькая, голубоглазая, вроде тебя, только ещё красивее. Короче, Барби! При этом, прикинь, отличница, светлая голова, прекрасно поёт и танцует, и ещё отец у неё кто-то из высокопоставленных! Словом, если бы точно не знал – не поверил бы, что в одной девчонке может быть столько достоинств.

– «Спортсменка, комсомолка, и просто красавица!»... – иронически процитировала Снежка.

– Точно! Все парни учёбу забросили, даже старшекурсники с ума посходили, а она... Гордая, как королева! На всех – ноль внимания, даже не взглянула. На первой же дискотеке пацаны из-за неё чуть не передрались, а она и не танцевала ни с кем! Честное слово! Полвечера у стенки с девчонками проболтала, а на белый танец вышла и выбрала... Орлова! Все просто в осадок выпали, а он сам... Его с того с того дня как будто подменили! Раньше за Андрюхой, как собачка, бегал, в рот ему смотрел, а потом как будто... ну, как будто у орла крылья расправились! С этого танца у них и закрутилось. Не поверишь, по-серьёзному так! Она с ним на всех лекциях садилась, семинары с ним в библиотеке готовила и даже танцевальный номер в самодеятельности уговорила поставить, хотя до этого Мишка никогда не выступал. Они вальс танцевали, красивее, чем вы с Марецким!

Снежке внезапно вспомнился вечер в квартире Орлова. Его гитара и старые фотографии, которые Мишка швырял в огонь. Белокурая девушка с маленькой родинкой на щеке...

«– Извини, мне не очень-то приятно всё это вспоминать! – зазвучал в памяти напряжённый голос Орлова.

– Почему?

– Потому, что ничем хорошим у нас с ней не кончилось. Да и не могло кончиться, по правде говоря.

– Почему же не могло?

– Ну, хотя бы потому, что она была самая красивая девчонка на курсе – это раз. Самая способная – это два. Ну, и из довольно состоятельной семьи – три. А чем мог похвастаться тогда я? Ничего удивительного, что она в конце концов предпочла мне другого, более достойного...»

– Что же произошло? – невольно спросила Снежка вслух. – Ты говоришь, у них всё было серьёзно?

– Ёщё как! Он даже к родителям её готовился знакомиться пойти!

– И что же, не пошёл?

– А вот слушай! Все, конечно, ахали, изумлялись. Кое-кто и посмеивался, правда, про себя, конечно. Орлов невзрачный – и такая леди рядом! Завидовали, ясное дело.

– У меня впечатление, что ты завидуешь даже сейчас! – рассмеялась Снежка.

– Я?! Ну уж нет! Мне, слава богу, девушки никогда не отказывали, а с этой... с ней я и сам не стал бы! Потому что на красоту издали любоваться хорошо, а рядом... Я не сказал: у неё, ко всему прочему, был стальной характер. Невзирая на трогательную внешность, она обожала управлять, причём железной рукой. Её так на курсе и звали – «железной». А я для роли подкаблучника не создан! Впрочем, несмотря на это, всем парням было немного... обидно, что ли. А Гурову обиднее всех. Мало, что друга терял – Орлов на него ноль внимания, так и ребята ещё подкалывали, что, дескать, Мишка его обскакал. По-доброму, конечно, но у Андрюхи самолюбие, сама понимаешь!.. И вот однажды Гуров поспорил на неё с однокурсниками... что за неделю её завоюет.

– Подожди... Как это – поспорил на неё?! Она что, лошадь на скачках?!

– Да ладно, это же в шутку было!

– Ничего себе шутки! Нет, я не верю, что Андрей мог так поступить! Это же унизительно для девушки. И обидно.

– Может... Но ведь она даже не узнала ничего. И, наверное, до сих пор не знает.

– И кто же выиграл спор? – помедлив, спросила Снежка.

Кирилл лукаво усмехнулся:

– Что же спрашиваешь, если Андрея знаешь? Ему только глазами раз блеснуть, бровью повести – и готово.

– Ты же не хочешь сказать, что Андрей увёл у Миши девушку?

– Почему? Именно это я и хочу сказать! Через пять дней она уже встречалась с Гуровым. Орлов, конечно, переживал... Все ожидали, что между ними с Гуровым чёрная кошка пробежит, однако этого не случилось. Да оно и правильно, если подумать: девчонок полно, а настоящего друга пойди поищи! Извини, я не хотел тебя обидеть!

Но Снежке было не до цепляния к словам.

– Нет... – сказала она задумчиво. – Что-то тут не так... Или ты врёшь, фантазер несчастный, или Андрей эту девушку действительно любил.

– Так я и не говорю, что не любил. Даже скорее всего! Я же рассказывал, какая она была. Мечта поэта! А Андрюха и есть поэт. Сначала, конечно, был спортивный интерес, ну а потом... Да, я думаю, что он любил.

– А она?

– Ну как в него можно не влюбиться, в Гурова? Сама понимаешь!

– Понимаю... – вздохнула Снежка. – С любовью, конечно, бороться трудно... Хоть Мишу и жалко...

– Да уж. Хотя, может быть, эта история стала ему уроком. Что не стоит метить слишком высоко. Она же реально была для него слишком хороша – все это видели. И что не всегда стоит доверять людям.

– Может, он с тех пор и такой... недоверчивый, колючий, насмешливый! – осенило Снежку.

Кирилл кивнул.

– Очень возможно. Да и тут вроде как история повторилась. Только в другом варианте. С тобой.

– Со мной?!

– Сначала ты с ним была – теперь с Андреем.

– Я с ним никогда не была... в том смысле, какой ты вкладываешь в эти слова.

– А какой смысл в них вкладывает он – ты подумала? – спросил Кирилл неожиданно серьёзно.

Снежка растерялась.

– Ты глупости говоришь! – раздражённо возразила она. – Андрей не мог так с ним поступить. Я точно знаю, что не мог. Даже тогда.

– А сейчас?

– Да прекрати! – Снежка почти кричала. Кирилл заставлял её задуматься над тем, что раньше никогда не приходило в голову. – У Мишки в Москве невеста, почти что жена, понял? Я ему никогда не нравилась как девушка, он об этом даже не заговаривал, между нами ничего не было, так что я ни в чём не виновата, а Андрей – тем более! – и, чтобы переменить ставший трудным разговор, спросила: – А почему они всё-таки расстались?

– Кто? – рассеянно переспросил Кирилл, уже думающий о другом.

– Та девушка с Андреем. Почему они расстались потом?

На лице Кирилла появилась растерянность. Он изумлённо захлопал ресницами, не сразу ответив:

– Как? А ты разве не знаешь...

– Что она должна знать, Кир? – прозвучал резкий голос за спиной Снежки. Она оглянулась – рядом стояла Света, глядя на Кирилла почти с ненавистью. – Так что она должна знать?! Сплетни со всей Москвы? Ты в самом деле хочешь знать, Снежка?

– Сплетни – не хочу.

– Так он больше ничего не знает! Да-а-а, Кирилл, не ожидала, что у тебя такой длинный язык! А ещё говорят, что женщины много болтают – кто бы на тебя сейчас посмотрел!

– Свет... ну... я только...

– Слышала я, что ты «только»! Стоишь, поливаешь грязью нашего друга! Тебе не стыдно, Кирилл?! Ведь на самом деле ты ничего не знаешь о личной жизни Андрея! Подхватил какой-то слух, раздул его и рассказываешь сказки, а Снежка, наивная, всему верит!

– Ладно-ладно... – растерянно твердил Кирилл. – Я что? Я молчу! Я не знал же, что она не в курсе...

– Всё! – твёрдо резюмировала Света. – Закрыли тему! – и, взяв Снежку под руку, увлекла её за собой к вагону, продолжая говорить: – Не слушай ты этого болтуна! Он тебе что хочешь наврёт, всё, что под забором слышал, наизнанку вывернет!

– Значит, этой истории, о которой он рассказывал, её не было? – с тайной надеждой спросила Снежка.

Света, словно в задумчивости отвернулась.

– Куда-то Белый запропастился? Уедем же сейчас!

– Свет!

– Чего? Не знаю я, не знаю!.. Слухов ходит много, но, мне кажется, тебе лучше спросить у самого Андрея.

– Хорошо, – родумав, согласилась Снежка. – Я так и сделаю. – И первая шагнула в вагон, не обращая внимания, что Светка провожает её долгим озабоченным взглядом.

Убедившись, что Снежка направилась к купе Гурова, Света с тревожным вздохом покачала головой и, оглянувшись, с силой впечатала ладонь в затылок подошедшего Кирилла.

– Ай! – невольно вскрикнул тот. – За что?!

– Поспрашивай мне ещё! – гневно возразила она. – Кто тебя за язык тянул, скажи, пожалуйста?! Учти, если будет скандал, я первая ребятам расскажу, от кого пошла информация! И пусть тогда Андрей с Орловым вдвоём тебя убивают, а я с удовольствием на это посмотрю! Болтун!

– Извини... – сокрушённо почесал затылок Кирилл. – Я правда не думал, что так получится. Не сообразил! Как думаешь, может, мне со Снежкой больше вообще не заговаривать? Ну, чтоб опять чего-нибудь не ляпнуть эдакого!

– Да, – уже миролюбиво кивнула Света, – во всяком случае, в длинные разговоры с ней не вступай. Думаю, так действительно будет лучше для всех.