GPS-навигатор тормозит по полной: то ли связь глушат, то ли в этой глуши в принципе нет никакой связи.
Да это просто жопа мира самая настоящая, а не глушь! Сюда ни один враг не доберётся, и никакие спутники и технологии ему не помогут! Приходится добираться по приметам и зарубкам на деревьях.
Полная хрень! Хочу уже разворачиваться назад на своём внедорожнике и звонить Вове, как вдруг понимаю, что связи больше нет.
Темнеет.
Со всех сторон меня обступают мохнатые разлапистые ели, дорога уже теперь вообще еле различима в сумраке ветвей, и я проклинаю вообще тот час, когда я решила побыть хорошей девочкой и вызвалась отвезти коробку гостинцев своему свёкру, которого ни разу не видела, и до вчерашнего дня даже не подозревала о его существовании.
— Понимаешь, мой отец… Ээээ… Отшельник… — пытался мне объяснить мой муж.
— Отшельник?
— Ну можно и так сказать… Учёный. Изучает лесную флору и фауну. Решил уйти от мира…
— Куда уйти? Зачем? — всё ещё не понимала я, когда мой муж мялся, пытаясь подобрать слова.
— Ну в общем, у него были тяжёлые жизненные обстоятельства… Несчастная любовь… В общем решил удалиться от мира, так сказать… На некоторое время…
— Как монах? — всё ещё не понимала я.
— Ну можно и так сказать… — квакал неуверенно Вова. — Одним словом, уехал подальше от городской суеты, ведёт уединённую жизнь в лесной чаще и практически ни с кем не видится.
— И долго он так?
— Ещё года два так мотать… Ну, я хотел сказать, ещё не меньше двух лет планирует вести такой уединённый образ жизни, — поправляет сам себя Вова. — Нам с ребятами надо ему передать небольшой подарочек, посылочку, только никто-никто не должен знать, где он живёт… Вот думаем, кого бы нам отправить…
И вот я решила помочь своему дорогому муженьку. Стать Красной Шапочкой, мать её!
Передать, блин, посылочку. Отвезти корзиночку с пирожками какому-то там отшельнику.
И теперь еду по корням и буеракам, проклиная всё на свете.
Добренькая невестушка. Да этот свёкр даже и не ведает, что его сын женился пару месяцев назад.
Сидит, наверное, на печи, весь мхом оброс, да бруснику с желудями жуёт и квасом из мухоморов запивает!
Смеркается, уже не видно ничего, и я не на шутку опасаюсь, что вообще не смогу выбраться из этой дремучей чащи. Еду уже наобум.
И тут, как назло, мотор глохнет!
Сначала мне хочется просто остаться в салоне и ждать, когда же за мной прилетят спасатели.
На голубом вертолёте.
Но потом понимаю, что никакие спасатели не разглядят со своего спасательного судна машину в дремучей лесной чаще.
Делать нечего, вылезаю из машины, поднимаю дымящийся капот и…
И ничего! Потому что я ни хрена в этом не понимаю!
Захлопываю его обратно и оглядываюсь по сторонам.
В лес уходит какая-то тоненькая еле различимая тропинка, и я решаю, что всё-таки раз она есть, значит она меня точно куда-то приведёт.
К человеческому жилищу.
Потому что оставаться одной в лесу на ночь с медведями мне совершенно не хочется!
Кутаюсь в свой алый худи, накидываю на голову капюшон и беру в руки корзиночку.
С пирожками для дедушки.
Ага…
Звуки леса пугают, меня пробирает дрожь, мне кажется, я отчётливо слышу хруст веток под ногами какого-то лося или кабана. А может быть, и медведя…
Вот дятел долбит где-то высоко в ветвях…
Всё долбит и долбит.
Пока вдруг дор меня не доходит, что это не дятел!
Какой-то глухой звук… Что же он мне напоминает?
Да уже по фиг, неважно!
Бегу на него, как испуганная лань по этому лесу, лишь бы поскорее добраться хоть до какого-то человеческого жилища! Уже плевать какого! Хоть гномиков в домике!
Вот я наконец-то различаю какой-то забор за густыми ветками! Звук всё чётче и сильнее.
Приближаюсь к забору и заглядываю в щель.
Огромный высокий терем, прямо как из волшебной сказки.
Перед ним просторный двор, посреди которого стоит огромная колода.
И какой-то мужик стоит и рубит дрова.
Мужчина! Живой человек!
Мне хочется плакать от счастья!
Он стоит ко мне повернувшись вполоборота, и я вижу его буквально раскалённый от тяжёлой работы мускулистый торс, весь покрытый росписью причудливых татуировок.
Бугры мышц перекатываются под загорелой кожей, покрытой бисеринками пота, и он с такой лёгкостью, словно это какие-то спички, раскалывает напополам огромные колоды…
Они летят от него в стороны. Как щепки, хотя я понимаю, что каждая такая щепка весит килограмм по десять…
Его бёдра обтянуты потёртыми брюками цвета хаки, и я просто не в сила оторвать взгляд от его ягодиц.
Таких упругих… Круглых и мускулистых…
И я даже пытаюсь представить, как эти ягодицы должно быть аппетитно и вкусно выглядят без всей этой ненужной одежды…
Да это какой то, мать его, лесной бог! Дух из чащи…
Я таких только в голливудских блокбастерах видела, и то всего пару раз…
Занесло же меня сюда…
И видимо, не зря…
И я даже забываю на пару минут, как я вообще здесь очутилась, прямо перед этим неимоверным зрелищем. От которого не могу оторваться, сжимая в повлажневших ладонях заветную корзинку с пирожками…
А это лесное божество с небрежной лёгкостью набирает эти самые поленья весом под центнер и несёт их куда-то за угол дома, наверное, в сарай, или поленницу, или куда там их вообще складывают…
Я всё ещё не могу отлепиться от щели в заборе, как вдруг жёсткая крепкая рука накрывает мне рот и чуть придавливает горло, и я чувствую, как сзади ко мне прижимается тёплый, будто отлитый из металла, торс…
— Ты что здесь делаешь, а? За кем подсматриваешь? Ты к кому пришла, Красная Шапочка? — слышу хриплый опасный голос у себя в ухе, от которого у меня кружится голова…
