- Боже, матушка! - кричала пожилая женщина в агонии. Ее худые морщинистые пальцы вгрызались в край сальной подушки, слепые глаза устремились куда-то в потолок. - Я хочу к тебе! Боже, матушка! Забери меня. Боже! Забери меня! Я так устала! Прошу тебя! Матушка! Услышь меня! Помоги мне умереть!

Алиса не верила в Бога, но сейчас умоляла его побыстрее забрать жизнь своей матери. «Если Господа нет, то люди должны были его придумать». Девушка заперлась в своей спальне, села на пол около кровати, поджала под себя ноги и тупо пялилась в телефон. Она хотела орать, срывая голос, бить кулаками стены. Даже любимый кот, Леопольд, раздражал лишь одним присутствием. Как же ей хотелось побыстрее пережить этот вечер! Чтобы не слышать этих криков из гостиной. Она лишь ждала, когда та умрет. Без боязни.

Алиса пыталась вспомнить, когда позволила себе называть эту женщину мамой. Это случилось как-то спонтанно, на фоне неокрепшей психики ребенка, который потерял родную мать. Бабушка заменила ей семью, приютила в своем доме, воспитала, была рядом все то время, что Алиса являлась беззащитным дитем. И эта болезненная старушка удосужилась чести быть названной мамой. Тогда это было для нее вполне заслуженно. И Алиса с теплотой вспоминала ту сильную женщину из прошлого. Но болезнь прогрессировала, старость пожирала тело.

Мама перестала видеть, ее ноги отказали. Банальный поход в уборную стал настоящим испытанием. И Алиса должна была быть с ней. Она смиренно поднимала ее по ночам, когда та падала во сне с кровати и мочилась под себя. Девушка никогда не выбросит из памяти эти запахи. Они просто пропитали ее нос. Она убегала каждое утро на работу с мыслью, что только там не окажется всех этих проблем. Алиса ненавидела болезнь мамы, проклинала ее. Старая женщина впала в глубокую депрессию, отказывалась жить, поход к врачам стал редким явлением, а затем и вовсе исчез из обихода ее жизни. Мама лишь хотела умереть. И чем сильнее болезнь прогрессировала, тем яростнее было это желание.

Алиса хотела встать, пойти в гостиную и ударить ее, лишь бы та заткнулась. Возможно, она бы с радостью придушила ее подушкой, будь на это шанс. Три дня назад мама сдала еще сильнее. Отказывалась от еды, орала от боли в кишечнике. Девушка сумела ее убедить вызвать скорую. Возможно, впервые за несколько лет. Алисе было плевать, как смотрел фельдшер на бардак в комнате матери. Девушка просто не хотела там ничего трогать. У нее не было сил. «Она умрет, тогда я наведу там порядок. Пускай эта гниль вокруг нее уйдет вместе с ней».

Откуда взялась эта ненависть? Она должна оплакивать мать, молиться за ее здравие. Но Алиса делала все наоборот. «Ей осталось жить несколько дней, максимум неделю. К сожалению, это так. И я не могу от вас это скрывать», - сказал фельдшер. Девушка восприняла эти слова с облегчением. Наконец-то эта квартира очистится. Выветрится этот смрад заживо разлагающегося тела. Мать заслужила этого отношения. Сполна. Она ненавидела все, что делала Алиса. Не ценила ни капли ее помощи и заботы. Любая мелочь, оплошность приводили к разногласию. Мать унижала ее, высмеивала, хотя абсолютно не видела жизни дочери. Она будто говорила наугад, пыталась сделать как можно больнее. «Ты опять пошла куда-то шляться? Не думай, что я ничего не вижу. Только шлюха может думать о мальчиках. А ты самая что ни на есть настоящая шлюха, Алиса! Ты слышишь меня?»

- За что она так со мной? - размышляла девушка. Она видела, что друзья прислали ей уже десяток новых сообщений. Они знали, что сейчас происходит. Но Алиса пока не хотела говорить с ними. Не чувствовала, что готова хоть с кем-то делиться своей болью и ненавистью. - Если тебе смерть действительно даст свободу и счастье, то я только рада за тебя. Умирай скорее, мама, прошу тебя. Перестань мучить нас с тобой. Зачем тебе эта жизнь? Почему ты продолжаешь за нее цепляться?

Под утро Алиса зашла к ней в комнату. Мама перестала кричать. Она неподвижно лежала на спине и медленно дышала. Дыхание было слабым. Пришлось поднести ладонь, чтобы его почувствовать. Мама не принимала пищу уже два дня. Ее кожа высохла, посерела, обвисла. Алиса боялась на нее смотреть, просто проходила мимо. Но никуда уходить из квартиры не собиралась. Ей необходимо побыть здесь. Если это случится сегодня, то она должна попрощаться хотя бы с той мамой, о которой у нее в дальних уголках памяти осталось хоть что-то светлое. Девушка зашла на кухню, заварила себе чай. Телефон по-прежнему был в руке. Она боялась его выпускать.

Мать перестала дышать после захода солнца. Положение ее тела за весь день не изменилось. Лишь цвет кожи стал еще более безжизненным. Ее руки окоченели на груди в молитвенной позе. Губы были чуть приоткрыты. Алиса так и не услышала от нее последних слов. Но вряд ли она нуждалась в них. Девушка просто облегченно вздохнула. Наконец-то мучения этой женщины закончились. Вот только почему Алиса плачет? Почему она прижалась к груди матери щекой? Откуда эти эмоции? Скорбь. Она же так хотела, чтобы этот день настал.

По квартире прошел холодный ветерок, проникнувший сюда из открытого окна. Алиса прочувствовала пробирающую до мурашек тишину. Теперь здесь бьется только одно сердце. Ее собственное. На лице матери застыла тоска, усталость. Межбровка нарисовала предсмертную боль. Долго ли она ее испытывала? Алиса хотела верить, что нет.

Ненависть отступила. Она улыбнулась этой пожилой женщине. Погладила ее холодную впалую щеку, смахнула с нее последнюю слезу, застывшую у края глаза. Только сейчас Алиса заметила, какие у нее были красивые ресницы. Длинные, завитые на концах. Даже с годами они не стали редкими. Сохранили густоту и цвет.

- Мама, - прошептала Алиса и понурила голову.

За окном закричал ворон. Он сидел на карнизе и наблюдал за жителями этой квартиры. Его любопытству можно было только позавидовать.