Когда Яга нашего клана, она же баба Вера, она же моя тёща, она же величайшая волшебница современности столь оригинально поставила нас в известность о выходе на пенсию, я испугался, что весь итальянский отпуск, не успев начаться, сразу и закончится. Но как оказалось, совершенно напрасно. Мы ещё немного постояли, глядя вслед уходящей юной прапрабабушке, как Василиса вдруг задорно улыбнулась:
— А так оно даже лучше, наверное!
— Слушай, а как же там ребята одни? — начал возмущаться я.
— Не маленькие, сами разберутся. Пошли гулять дальше, мне надо тебе показать несколько чрезвычайно важных исторических мест!
Услышав столь нетипично-безалаберное для моей жены решение, взял её под руку, и мы направились бродить по старым улочкам Рима, расположенным друг к другу под всевозможными углами кроме прямых. Сначала я шёл задумчивый, усиленно размышляя: а не могло ли получиться так, что во время защиты от ментальной атаки бабы Веры часть моего разгильдяйства передалась жене? Вопрос оказался для меня неразрешимым, поэтому просто решил не морочить себе голову — нам, кабанам, она не для того дадена!
Василиса собралась провести меня по одному из заранее выбранных в интернете маршрутов, отчего часто подглядывала в распечатку и непрерывно рассказывала. Даты, имена, исторические события сыпались на меня как из рога изобилия, но через двадцать минут я понял, что теряю нить повествования. Пришлось просить сократить поток информации до минимума — лекция, несомненно, оказалась увлекательной и познавательной, только мне катастрофически не хватало базовых знаний — не задавать же после каждого предложения по несколько вопросов?
В принципе, мне раньше попадались такие имена, как Лукреций, Клавдий, Овидий и прочие, но почему они знамениты, да и вообще чем занимались при жизни, так, с ходу, вспомнить не удавалось. Например, из всех римских императоров я мог назвать только Калигулу, Цезаря и Нерона. И в чём заключалась трагичность третьего века нашей эры, вспомнить так и не удавалось, как ни старался.
Ведь в соответствии со школьной программой, у Римской империи проблем не существовало никаких, разве что, пара-тройка экстравагантных императоров. Зато огромные неприятности в виде римских легионов сваливались на головы всех других народов, населявших Европу: Галлов, Готов, Даков, Англов и прочих. Может, автор экскурсии имел в виду распад Римской империи, так он вроде случился позже, или как раз в третьем веке уже начался — сложно сказать.
Василиса поначалу делала вид, что обижается на мою невнимательность — так хорошо подготовилась, а я столь неуважительно к её стараниям отношусь! Но минут через десять ей надоело дуться, и экскурсия продолжилась в прежнем ключе. Через два часа, когда маршрут завершился, а мы уже захотели перекусить, Василиса вдруг остановилась:
— Меня зовут тихой речью, подожди.
— Кто-нибудь из наших? Яга решила вернуться? — встрепенулся я.
Но она сосредоточенно слушала, а вопросы игнорировала. У меня уже начало закрадываться подозрение, что стряслось нечто серьёзное, как Василиса ответила:
— Предводитель местного клана друидов хочет со мной поговорить. Ничего трагического, не делай испуганное лицо, мы на их территории, ребята просто собираются пообщаться.
Меня такой подход возмутил:
— Я тоже должен участвовать в разговоре! Уведут тебя куда-нибудь, а потом ищи непонятно где!
Но Василиса оказалась непреклонной:
— Состоится всего-навсего беседа двух предводителей, без посторонних лиц здесь в парке. А ты посидишь рядом, на соседней лавочке, ничего со мной не случится — если бы они хотели напасть, уже давно сделали. Тем более что ты языка не знаешь, как с ними разговаривать собрался?
Василиса направилась к оговоренному месту встречи, а я, засунув руки в карманы, поплёлся следом — настроение упало ниже некуда — тоже мне, «безопасный туристический город»! Приезжайте к нам, пожалуйста, но если захотим напасть, то за нами не заржавеет!
Друид, подошедший к Василисе, оказался довольно молодым и вполне себе цивилизованным итальянцем — темноволосый, с аккуратной курчавой бородкой, а главное, что меня неприятно кольнуло сильнее всего, — его стильный и элегантный внешний вид. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что одет местный волшебник дорого и шикарно: белоснежная рубашка с короткой золотой цепью под отложным воротником, бриллиантовые запонки, лёгкие светлые брюки и роскошные туфли.
Нельзя сказать, что моя одежда смотрелась намного хуже — Василиса перед поездкой долго водила меня по магазинам, выбирая нам обновки. Хоть я никогда не гонялся за модными шмотками, но здесь, только взглянув на итальянского синьора, сразу почувствовал зависть.
Друид и Василиса церемонно раскланялись и сели на довольно почтительном расстоянии друг от друга. О чём они говорили, мне разобрать не удавалось, но судя по внешним признакам, агрессии в беседе не наблюдалось. А минут через пятнадцать цивильный друид встал, поклонился Василисе и пошёл. Так как она продолжала сидеть, направился к ней сам. Можно было бы, конечно, спросить у неё тихой речью: ожидает она ещё переговорщиков или нет, но меня так и подмывало продемонстрировать свои права — женщина моя!
— Чем закончилась беседа? Нападут или сегодня не станут? И что от тебя хотел макаронник?
— Откуда в тебе столько ненависти? Сеньор Скварчалупи оказался очень воспитанным, интеллигентным человеком.
— Кого же он там лупит? Скворцов, бедных птичек, что ли? — наигранно возмутился я.
— Не придирайся к словам! Хоть его фамилия переводится, как сдирающий шкуры с особой жестокостью, но это ничего не значит. Точно так же, как у нас фамилия Кузнецов вовсе не подразумевает, что её носитель и правда занимается ковкой изделий из железа. Просто нормально поговорили, они очень хорошо к нам отнеслись — мы ведь близки по природе волшебства. Друиды даже предложили нам посетить римские подземелья — не официальные, а более глубокие уровни, куда только волшебникам вход открыт.
— И что мы в тех катакомбах не видели? — удивился я.
— Забыл, что ещё до отъезда говорила?
— Да помню, что волшебник Пелакин довольно долго обследовал катакомбы. Может, ну их, пещеры? Они же хоженые-перехоженные, там найти что-либо совершенно нереально, только испачкаешься, а толку никакого!
— Я тебе просто поражаюсь! Ты же у нас часовых дел мастер, и тебя должна интересовать загадка твоего коллеги.
— Так мы же в отпуске, надо отдыхать, расслабляться и получать удовольствие. Давай лучше возьмём по бутылочке пива и посидим на травке, как та парочка?
— В Италии употреблять традиционный немецкий напиток? Не ожидала от тебя такого бескультурья — только вино, и исключительно в кафе или хотя бы в ресторане, на худой конец. Надо всё-таки соответствовать своему уровню, а не уподобляться нищим студентам или хиппи.
Почему Василиса посчитала ресторан «худым концом», я уточнять не стал, и мы направились в ближайшее кафе, благо их в окрестностях парка имелось великое множество. А когда мы отведали прекрасного Кьянти и попробовали пиццу, выпеченную здесь же в дровяной печи, моё настроение снова перекинулось с «минуса» на «плюс».
После обеда, так как идти к началу следующего экскурсионного маршрута оказалось далековато, Василиса продемонстрировала местный трюк. Шагнув короткими тропинками между деревьями, мы очутились в другом парке — примерно километрах в пяти! Я её фокусу сильно удивился, так как дома подобный переход мы могли сделать только через наш Заповедный лес, но здесь, в Риме, оказалось, что все лесопарки и посадки волшебные.
Когда вечером, уставшие и счастливые, мы зашли в гостиничный номер, к нашему удивлению, увидели Бурого волка. Вытянувшись во всю длину, он блаженно спал на белом кожаном диване, но, почуяв нас, вскочил и подбежал, виляя хвостом, почти как собака:
— Василиса, Сашок, тут передать велела Яга. Ну, понёсся назад. Прощайте!
Не успели мы ничего толком понять, как он подскочил к дивану, взял в зубы путеводный клубок, бросил на пол и заскрежетал когтями по гладкому паркету, стараясь разогнаться.
— Только без дела не открывайте, — едва успел промолвить он, исчезая в золотистом облачке.
С удивлением посмотрев на Василису, я спросил:
— Ты что-нибудь поняла?
— На диване лежит ларчик берестяной, видишь?
И только сейчас мне удалось разглядеть — действительно, наш фирменный магический контейнер, больше похожий на сплющенный тубус: длиной около метра, шириной сантиметров десять и три в высоту.
— И что же нам Яга за подарочек прислала?
Я уже протянул руку, чтобы взять посылку, как Василиса крикнула:
— Не вздумай открывать! — и тихой речью добавила: — Там Кладенец. И не произноси ничего вслух!
От того что Василиса решила таиться от местных колдунов меня такая злость взяла, наоборот, захотелось вытащить из ларца наш непобедимый меч и порубить пару-тройку предметов мебели в мелкую щепу — нечего мою жену запугивать! Мы и сами кого угодно застращать сможем!
— И что здесь такого? — я тоже перешёл на тихую речь. — Подумаешь, наш артефакт, ни у кого не украденный. Что хотим с ним, то и делаем, если надо — достанем, а как сочтём нужным — уберём.
В тихой речи Василисы мне послышалось волнение:
— Проносить столь мощное оружие на чужую территорию нельзя! Такие действия воспримут, как акт агрессии, и мы можем не только лишиться хорошего отношения, но и подвергнуться ответному нападению!
— Подумаешь, итальянские друидишки! Мы Кащея с его драконом не боялись, а сейчас несколько затрапезных макаронников испугаемся?
— Только ты не учёл, что воевать придётся со всей европейской магической лигой на её территории. Хочешь получить глобальное столкновение?
— Вон как? И здесь у них всё запущено? В обычной жизни — НАТО, Евросоюз, а в магической — тоже объединение?
— Я не пойму, чего ты кипятишься, ревнуешь меня к предводителю клана римских друидов?
— Ещё чего, больно надо! А чего они дискриминацию против нас разводят? Почему им можно мечи с артефактами иметь, а нам нет?
Василиса вздохнула и села на диван:
— Извини, не объяснила сразу: Рим — территория их клана. Тебе понравилось бы, если кто-нибудь посторонний пронёс в Заповедный лес жутко разрушительный артефакт?
После таких извиняющихся слов раздувать скандал сразу расхотелось:
— Сравнила! Рим — общий, для всех.
— Нет. Заповедный лес — наша территория, а здесь находится их дом. То, что Вечный город все знают и сюда приезжают миллионы туристов, ничего не меняет. Мы здесь всего-навсего в гостях, и давай вести себя соответствующе.
Я уже говорил совсем спокойно, удивляясь, — и что на меня нашло? Может, и правда ревность взыграла? Никогда ничего подобного не замечал за собой, хотя в лесу к кому ревновать, а здесь целый предводитель клана — молодой, симпатичный и цивильный.
— А почему тогда баба Вера нам принесла подарочек в виде Кладенца?
— Не знаю, самой странно — то прятала меч ото всех, а сейчас передала, но не собственноручно, а через Бурого волка. Опять же, и клубочек путеводный использовала — «вещь редкую и штучную», с её слов. Скорее всего, кое-что она знает, но молчит, а нам меч прислала в качестве тонкого намёка. И ведь пытаться у неё спрашивать сейчас бесполезно — ни за что не скажет, изучила манеры бабули за долгие годы. Завтра купим фотоаппарат и штатив, станем носить ларец с Кладенцом в чехле вместе с треногой, чтобы внимания не привлекать — обычные туристы с хорошей фотоаппаратурой.
На третий день нашего отпуска я с утра зашёл в соседний магазин и забрал заказанную по интернету технику. В отеле мы аккуратно упаковали контейнер из бересты с нашим волшебным мечом в чехол от штатива, сложили всё в рюкзачок и пошли дальше знакомиться с городом. Только от той весёлой беспечности, что нас охватила в первый день пребывания в Риме, не осталось и следа. Хоть мы старались вовсю шутить и улыбаться, но внутренняя напряжённость всё-таки сказывалась.
Ведь поначалу мне казалось, что все проблемы клановых войн остались там, далеко дома. Но теперь, когда я знал, насколько страшное оружие лежит в рюкзачке за спиной, вся тревога последних недель снова вернулась ко мне. Василиса ощущала, наверное, то же самое, хоть и старалась не подавать вида, и ни о чём подобном не говорила, но изменившееся настроение чувствовалось за километр.
Осмотр достопримечательностей у нас получался скомканный и не особо радостный. Фонтан Треви? Так и есть, похож. Ах, так надо ещё испить воды из трубочек влюблённых? Да запросто! И сфотографироваться тоже не помешает — пожалуйста, даром, что ли, фотоаппарат покупали? Испанская лестница? Не, не пойдём — слишком длинная, только мозоли на ногах набивать. Что там дальше, национальная галерея современного искусства? А ну её — картины мы и в интернете потом посмотрим, может, лучше просто погулять по городу, как в первый день?
Так, галопом по Европам, за один день мы сумели обойти весь центр города и осмотреть почти половину туристических объектов, запланированных Василисой к посещению. Не удивительно, что после столь ударного труда мы поужинали и завалились спать.
А ночью как раз случилось, чего подспудно ожидали. Примерно в три утра я внезапно проснулся от ощущения постороннего присутствия и обнаружил, что Василиса тоже не спит, а полусидит, приподнявшись на локте.
— Ты что? — мне пришлось прибегнуть к тихой речи, чтобы не шуметь.
— Ни звука! В комнате происходит движение, но ничего не видно!
Я сел и прислушался: из-за окна доносились обычные звуки ночного города — проезжали машины, негромко звучала музыка. Кроме привычного шума вокруг нас раздавался тихий шорох и потрескивание, хотя волшебства не ощущалось. Потянулся к рюкзачку, но Василиса меня остановила:
— Меч не доставай, синьор Скварчалупи уже знает, друиды скоро подойдут.
Схватив свои вещи, стал быстро одеваться — перед посторонними в голом виде показываться совершенно не хотелось, Василиса последовала моему примеру. И когда я стал завязывать второй кроссовок, мне на джинсы прыгнуло насекомое размером с крупную саранчу. Сбросив его на пол, от испуга выдал из пальца метровый пламенный факел и чуть не вскрикнул от удивления.
Весь пол нашего номера оказался усеянным зелёными шариками на ножках, и все они ползли к нам, почти окружив кровать. Не помню как, но в ту же секунду мы очутились на комоде, стоявшем рядом с кроватью, а вокруг нас заблестела защитная сфера, поставленная Василисой.
Наконец вспомнив, что у меня есть режим лунного видения, вызвал его и погасил пламя из пальца. Теперь мне стали хорошо видны зелёные пауки — именно на них походили шары на ножках — подползали и прыгали с пола вверх, стараясь прицепиться к нам. Но, столкнувшись с защитным заклинанием, отскакивали и падали замертво, что ничуть не останавливало других.
В такой диспозиции нас и застали местные собратья по волшебству. Дверь они не выломали, а аккуратно открыли и моментально зажгли нестерпимо яркий свет. Когда я проморгался, то увидел, как друиды длинными посохами умерщвляли зелёных пауков и сгребали в кучи. Василиса сняла защитную сферу, но с комода слезать не торопилась, мне ничего не оставалось, как остаться стоять рядом с ней.
К нам подошёл синьор Скварчалупи — на время проведения спецоперации он оказался одет, как и все люди из его клана: в длинную белую рубаху до пола — почти как у Ариэля, только без изысков. Извинившись, друид поднёс к моей ноге посох и, не касаясь, вытянул из плотной джинсовой ткани длинную иглу. Как раз из того места, куда прыгнул первый паук.
Я во время переполоха и не заметил, что насекомое оставило мне такой подарок, а друид рассмотрел. Хотя их предводитель наверняка нашёл ядовитый шип на моей брючине при помощи заклинания, но мне волшебства почувствовать не удалось. Или он сотворил какой-нибудь «поиск чужеродной магии» ещё в коридоре, когда мы стояли закрытые Мыльным пузырём — фирменной Василисиной защитой? Дальше предводитель местного клана выдал длинную фразу на итальянском, а Василиса мне перевела:
— Он говорит, что мы получили привет от Фиолы — в одной из кадок стоит растение-убийца, замаскированное под кипарис. Новый вид, они с таким ещё не сталкивались и заберут образец себе для изучения. Именно его шишечки падали на пол, раскрывались и ползли к нам, а каждое семечко несло колючку с ядом. Нам очень повезло, что услышали шум и успели спрятаться под защитной сферой. Они извиняются за произошедший инцидент, но не хотят, чтобы разборки нашего клана проходили на их территории. Сейчас всё в комнате обеззаражено, в том числе и проколотые джинсы. Мы можем спать спокойно.
«Надо же, — удивился я, — оказывается, что в Италии знают нашу Фиолу, или в волшебном мире все между собой знакомы намного теснее, чем в обычном»? Но додумать возникшую мысль не успел, почувствовав, как зазвучала Эолова арфа. Лжекипарис в огромной кадке приподнялся и легко вылетел в коридор, вторым номером ехала куча умерщвлённых «кипарисовых шишек», а следом, не прощаясь, вышли и друиды. Дверь закрылась, погас яркий свет, включённым осталось только обычное освещение номера. Василиса спрыгнула с комода и потянула меня за руку:
— Ты так всю ночь стоять собираешься, пока рак на Лысой горе не свистнет?
Пришлось прервать мою задумчивость и опускаться на паркет, даже прыгать не пришлось, так, один шаг с большой ступеньки.
— А что, реальный рак с таким названием тоже есть?
— Нет, он фольклорный, а гора существует на самом деле.
Подойдя к дивану, где спал Бурый Волк, я сел и задумчиво промолвил:
— Что же получается? Фиола тоже здесь, в Риме и строит нам козни, а мы ничего не почувствовали? Ты же всё время ставила охранное заклинание на номер, когда мы ходили гулять?
— Проникновений волшебников во время нашего отсутствия не случалось, я гарантирую, только обслуга, — ответила Василиса, осматривая место, где стояла кадка с поддельным кипарисом. — Скорее всего, ядовитая гадость появилась незадолго до нашего появления в отеле. Кстати, растение очень интересное: у него вся внешняя часть, включая шишечки, как магический контейнер, поэтому мы с тобой его и не почувствовали.
— Даже так? В столь короткие сроки Фиола создала новое растение с хорошей маскировкой? И откуда тогда у неё информация о нашем путешествии?
Василиса, вызывая Эолову арфу, поочерёдно поднимала оставшиеся в номере кадки с растениями и заглядывала под них.
— Скорее всего, из турагентства, угораздило же меня с ним связаться. И судя по грязи под кадками, я права: кипарис появился в номере дня три назад — здесь, где он стоял, почти нет мусора, а под остальными намного больше. Насчёт сроков не уверена, может, у Фиолы уже существовала наработка, а здесь она её просто использовала?
— Предлагаю немедленно сходить к директору отеля и выяснить: как лишняя кадка оказалась в нашем номере!
Василиса села рядом со мной:
— Посетить руководство лучше днём — сейчас его наверняка нет в офисе, пойдём спать?
— Да мне после такого уснуть не удастся, разве что, пару бутылочек коньяка из мини-бара выпить.
— У меня есть способ получше, — улыбнулась Василиса. — Проведу тебе пальчиками по лицу, и уснёшь, как младенец.
На следующее утро мы здесь же в отеле плотно перекусили — завтраки входили в стоимость — и направились искать директора. Оказалось, что сеньор Бруно проживает в нашем же здании, а его квартира плавно переходит в директорский кабинет. Удобно, ничего не скажешь: прошёл в соседнюю комнату — ты уже на работе, вышел из кабинета — вернулся домой.
Я предлагал жёстко наехать, сразу выкатив претензию за нападение, и выяснять у директора, с кем он работает. Но Василиса отвергла мой вариант — так как кадку с кипарисом и все семена-шишечки друиды унесли с собой, то предъявить нам нечего. А если синьор Бруно невиновен, а мы начнём рассказывать про ползающие семена с ножками и ядовитыми шипами, он подумает, что мы наркоманы, и вызовет полицию. Применять свои ментальные способности для получения информации, моя милая тоже отказалась наотрез.
Зайдя в кабинет, Василиса начала говорить лишь о том, что, когда мы въехали в номер, там стояло десять растений в кадках. А сегодня утром вдруг обнаружили, что одно бесследно пропало. Мы обеспокоены: куда делась деталь интерьера, и не возникнет ли у нас проблем при выселении?
Разговор, естественно, проходил на итальянском языке, но его я только начал учить по купленному перед поездкой самоучителю и понимал лишь отдельные слова. Например, такое, как «алора», что примерно соответствовало нашему дискурсу «блин». По крайней мере, именно так понял перевод и комментарии из моего учебника итальянского языка для начинающих туристов.
Синьор Бруно сразу же, пригласил нас садиться, указав на роскошные кресла, сам вышел к нам из-за стола и тоже сел рядом, наверное, из соображений демократичности, или у них вообще так принято? Василиса мне переводила самое основное, потом директор достал из шкафа папку с документами и сверился, удивившись: комнатных растений в нашем номере числилось ровно девять!
Тогда он вызвал по селектору горничную, мы её дождались, и начался настоящий цирк. Весь солидный и напыщенный сеньор Бруно сел за стол и отодвинулся подальше. А когда директор отеля задал горничной вопрос, та облокотилась двумя руками в синих латексных перчатках прямо на разложенные бумаги, наклонилась вперёд и начала с огромной скоростью громко почти кричать с проскакивающими истеричными нотками.
Директор даже чуть привстал в кресле, чтобы казаться выше, и тоже принялся выкрикивать в таком же бешеном темпе. Разговор становился всё яростнее, переходя в ор, как вдруг в самый кульминационный момент горничная замолчала, развернулась и пошла на выход, виляя бёдрами. Возле двери она повернула голову и произнесла фразу — не то озорную, не то обидную. По её тону мне понять не удалось, а слова в их диалоге вообще не различались.
Вся перебранка слышалась сплошным речевым потоком без пауз и знаков препинания. Повернувшись к Василисе, удивлённо спросил:
— Что за скандал сейчас произошёл? Ты поняла хоть что-нибудь? Из-за чего ругались?
— Никакой перебранки, у итальянцев такая культура речевого общения. Говорит, что три дня назад заметила, как в номере появился ещё один кипарис, но никому не сказала, а стала поливать, наряду с остальными. Хотя каждое растение, закреплённое за ней, должно оплачиваться, но она ожидала увидеть прибавку, получив свою недельную зарплату. И куда делась кадка с новым кипарисом, ей тоже неизвестно, так как вчера вечером она ещё стояла на месте. А директор сказал, что она плохо исполняет обязанности, так как о любых изменениях надо докладывать лично, поэтому никакой доплаты за десятое растение она не получит. В общем, они оба не в курсе и к нападению непричастны — абсолютно точно.
Продолжить разговор дальше нам не дал синьор Бруно, дождавшись паузы в Василисином вольном переводе, заверил нас, что инцидент исчерпан, никаких штрафов нам не светит, и мы можем дальше спокойно отдыхать, а если возникнут какие-нибудь осложнения, то он всегда к нашим услугам! А на вопрос: так откуда же всё-таки появилась лишняя кадка, ответил, что туристы чего только не вытворяют, но он уже привык ничему не удивляться.
Выйдя из кабинета, я в задумчивости произнёс:
— Теперь понятно, почему в итальянских операх такие дуэты и трио, когда каждый поёт о своём, не прерываясь и не обращая внимания на других. Оказывается, у них и в жизни всё точно так же, как и на сцене! А что она ему в самом конце возле двери сказала?
— Дословно? В постели вечером перетрём.
— Ничего себе! Она что же, его жена? Или любовница?
Увидев мою удивлённую физиономию, Василиса рассмеялась:
— Да какая разница — пускай сами разбираются со своими проблемами, а нас ждут экскурсии.
— А как же поступим с тем, что здесь поблизости находится Фиола?
— Давно не видел, соскучился? Её поисками местные друиды уже занимаются, у них получится гораздо лучше, чем у нас, так как здесь они дома. Или ты боишься?
Я как раз пил из бутылочки, а после слов Василисы чуть не поперхнулся водой:
— Что за глупости? Нам ли, кабанам, фифочку, одетую в жёлтые листочки бояться? Веди на свои экскурсии!
Всю следующую неделю мы добросовестно заказывали туры по Риму, осматривая все памятники истории и искусства. Даже в Ватикан сходили, хоть меня туда не особо тянуло, только из-за фресок Микеланджело и согласился! Через несколько дней я выучил всю центральную часть Рима наизусть и ходил уверенно, словно сторожил.
Поначалу меня смущали кривые улочки, а ещё с удивлением обнаружил, что днём и вечером, при искусственной подсветке, одно и то же место выглядело совершенно по-разному. Но все трудности в ориентировании с опытом оказались легко преодолимы.
Когда мы осмотрели все запланированные достопримечательности, Василиса открытым текстом намекнула, что завтра идём в пещеры, и возражения не принимаются. Я поначалу предложил купить рабочую одежду, но здесь моя жена ещё раз проявила настоящую безалаберность, заявив, что нижние этажи чистые, и там изгваздаться практически невозможно. Уж не знаю, где она почерпнула такие сведения — от друидов или из записок Пелакина, но спорить не стал.
В условленный час мы встретились с сеньором Скварчалупи на перроне довольно удалённой от центра станции метро. Для похода в подземелья друид оделся не столь нарядно, как при первой встрече — тряпичные туфли, джинсы и светло-серая майка с надписью по-итальянски. Мы подошли к перрону, ведущему в центр города, и направились вперёд — к первому вагону. Подошёл состав, двери открылись, но заходить Василиса с друидом не торопились.
— Подождём следующий? — спросил я.
— Мы никуда не едем, сейчас поезд уйдёт, пойдём дальше. Держись за мной и не отклоняйся в сторону.
Когда состав отгремел и скрылся, Скварчалупи сотворил хорошо знакомое мне заклинание отвода внимания и спрыгнул с платформы вниз, мы последовали за ним. Начало тоннеля освещали штатные фонари на стенах, и мне магией лунного зрения пользоваться не пришлось. Пройдя по ходу движения метров двести, мы увидели на правой стенке ржавую стальную дверь. Синьор Скварчалупи достал из кармана ключ, открыл скрипящий замок и пропустил нас вперёд.
Думал, что нам до самого конца станут показывать дорогу, но он только посоветовал двигаться прямо по туннелю и вниз. После чего вместе с нами дождался, когда пройдёт очередной метро-поезд, вышел на пути и закрыл железную дверь снаружи на ключ. Нас окружила полная темнота, но, благодаря лунному зрению, видеть удавалось и при столь скудном освещении.
— А как же мы обратно выйдем? — спросил я.
Василиса зажгла волшебный светлячок и успокоила меня, что предводитель клана друидов станет ждать нашего возвращения в офисе, а как пойдём назад, известим его тихой речью, и дверь откроют.
При свете стало видно, что нас окружает выработка в пористом сером камне, отдалённо напоминающем современный пенобетон. Я всё возмущался про себя, что идея устроить вход в подземелья внутри тоннеля метро — верх идиотизма, но высказывать свою крамольную мысль Василисе не стал, а просто спросил:
— А почему ты в пещере Лунатиков использовала ночное зрение, а здесь сотворила светящегося мотылька?
Василиса вздохнула и помедлила с ответом:
— Что же ты сам не хочешь думать, а про каждый чих спрашиваешь? Там мы находились в родовой пещере с Лунным камнем, а творить возле него чужеродное волшебство неприлично, да и неизвестно как их главный артефакт отреагировал бы на чужую магию. По той же причине я у них и портал Абсолютников открывала в боковой пещере, подальше от центрального зала.
Тоннель оказался неровным и постоянно шёл под уклон, чувствовалось, что его рубили при помощи грубой магии, не особо заботясь об удобстве с красотой. Нам постоянно приходилось выбирать место, куда ставить ногу: кривые выщерблены в скале слабо напоминали ступени, хорошо хоть не попадалось оползней из мелкого щебня.
Примерно через полкилометра тоннель вывел нас в подземный зал. Пять метров в диаметре, три в высоту, посередине колодец с торчащей из него деревянной лестницей. Пошевелив, понял, что конструкция не закреплена, да и собрана из довольно тонких брусочков.
— Ты думаешь, что она выдержит нас двоих?
— Давай пойду первой, — ухмыльнулась Василиса.
— Ну, уж нет, если под самым тяжёлым кабаном не сломается, то следом сможет пройти и всё остальное стадо. Пойдём по одному, и первый — я.
Василиса попробовала изобразить возмущение:
— Кого ты только что обозвал стадом?
— Да речь ведь не про нас с тобой, а про кабанов, в качестве примера.
Встав на верхнюю ступеньку, легонько попрыгал — вроде держится. Хорошо, что мы купили рюкзачок — руки свободны, даже если перекладина и сломается, то можно за боковые стойки ухватиться и повиснуть. Метров через пять лестница опустилась в такой же круглый зал.
— Иди, страхую!
Василиса почти сбежала вниз и показала мне язык:
— Не знаешь, кто из присутствующих жаловался, что лестница слишком хлипкая?
Всего мы прошли через семь таких пролётов, и последний колодец нас вывел в удобный тоннель — прямой, высокий и сухой. По моим прикидкам всего мы спустились метров на сорок-пятьдесят ниже линий подземки, точнее сказать не мог — сложно в замкнутом пространстве оценить уклон первого тоннеля. Василиса развернула карту, выданную предводителем друидов:
— Перед нами последний прямой участок длиной примерно с километр, а дальше начнётся сплошной лабиринт, и даже у хозяев нет подробной карты.
— Так и поверил, что у них чего-нибудь отсутствует! А вообще, кто катакомбы создавал и зачем?
— Мелкие подземелья, куда пускают туристов, построили первые христиане. Там находятся захоронения и тайные церкви. В те времена, когда их религия ещё не стала официально признанной, на поклонников нового учения шли гонения, им приходилось прятаться под землю. А более глубокие лабиринты, куда мы направляемся, обнаружили готовыми. Кто и зачем их создавал — неизвестно, римские друиды наткнулись на них случайно, а потом соорудили сюда тоннель.
— Вход через пути метро — чрезвычайно удобно, ничего не скажешь — каждый раз от поездов убегать, то ещё развлечение! И как лабиринт не нашли обычные люди, например, во время строительства подземки? Ведь есть прибор для поиска пустот под землёй, только называется не эхолот, а немного иначе.
— Раньше вход шёл через подвал одного из их домов, но при сооружении метро, его повредили, пришлось отводить строителям глаза, чтобы никто ничего не увидел, а затем монтировать боковую дверь в тоннеле. От технических и волшебных методов обнаружения, насколько я знаю, лабиринт сразу защитили. И ещё, он расположен не под центром Рима, а чуть восточнее.
— Понятно, а от меня, чего ты ждёшь, что делать в подземелье: искать, копать, творить заклинания?
— Никакого волшебства, а уж тем более вандализма! Хочу, чтобы ты понаблюдал, вдруг почувствуешь то же, что и Пелакин? Ведь именно после экскурсии в древний лабиринт он изобрёл свои часы!
— Не уверен, что прокатит такой эксперимент. С тем же успехом меня можно посадить под дерево и кидать в голову яблоками, надеясь, что открою закон всемирного тяготения. Кстати, просвети неуча, а в чём волшебство его часов заключалось?
— Неужели я тебе ещё не рассказывала? У владельца хронометра образуется временной карман, благодаря чему человек всё успевает, никуда не опаздывает, а когда вынужден ждать, наоборот, время бежит быстрее. Ещё у него в бою увеличивается скорость реакции, но чтобы такое освоить, требуется тренироваться особым образом. Ты главное — прислушивайся к своему предчувствию, наблюдай, вдруг тебе и в самом деле удастся уловить сигнал от создателей лабиринта?
— Кстати, об ощущениях, — прервал я лекцию, — мне кажется, что волшебный светлячок потускнел, может, его подновить?
Василиса на секунду остановилась, прислушалась и вдруг закричала:
— Глушилка магии, бегом назад!
Мы неслись по коридору так, словно за нами гнался дракон из расплавленной лавы, но далеко убежать не успели — подземелья содрогнулись от взрыва, нас швырнуло на пол, а сверху рухнул каменный потолок. В последний момент Василиса успела вызвать защитную сферу, правда, она вышла маленькой — размера едва хватило, чтобы закрыть нас двоих.
В темноте заклинание светилось чуть заметным синеватым цветом, и я хорошо видел, как оно прогибается под грузом нависших сверху глыб. Мы встали, посмотрели друг на друга и почти одновременно спросили:
— Ты как?
Выяснив, что никто не пострадал, я предложил:
— Вызывай предводителя друидов.
— Уже пытаюсь — бесполезно. Может, ты создашь огненный портал отсюда?
Попробовав растянуть пылающую сферу, но заклинание «сдулось», так и не успев открыться.
— А если бабу Веру позвать?
— Тоже не получается, думай, боюсь, что защиту долго не удержу.
Мне в голову ничего не приходило, поэтому достал из рюкзачка Кладенец и сразу ощутил скрытое могущество, да и Мыльный пузырь у Василисы вроде бы засветилась сильнее.
Встав, насколько позволил нависающий потолок, сделал несколько параллельных надрубов на глыбах, лежащих на сфере, повернулся и выполнил ещё штук десять, но уже под углом девяносто градусов к первым. А потом широким круговым движением «сбрил» слой каменного «потолка», накрошив из скальных обломков почти правильные кубики. Следующим взмахом я срубил центр — от кругового среза над нашими головами образовался выступ вроде кончика тупо заточенного карандаша — и сказал:
— Поднимай шарик вверх.
Василиса пошевелилась и нам под ноги посыпались каменные «кубики», Мыльный пузырь приподнялся и вновь упёрся в «потолок». Я повторил свои манипуляции, и защитная сфера поднялась ещё на ладонь вверх.
— Ты не сможешь прорезать всё — над нами слишком большой слой земли.
— Ерунда, прорвёмся! Мы опустились метров на пятьдесят, за один раз срезаю сантиметров десять-пятнадцать камня, примерно триста-пятьсот таких шагов, и мы выйдем на уровень линий метро, а там и до поверхности недалеко.
Дальше я работал, как трактор: нарезал линии, крутил круг и отсекал «грифель карандаша». Шагов через пятнадцать обломки над нами закончились, и пошла сплошная скала — работать стало намного проще: Василиса всего-навсего сжимала сферу и все «кубики» сами падали нам под ноги, после чего снова её растягивала на всю ширину, давая возможность врубаться в породу.
У меня в голове крутились мысли, совершенно несвязанные с нашим спасением — угораздило вспоминать специфические термины. Ещё учась в школе, я побывал на экскурсии в настоящей шахте, и теперь всплыли наружу давно забытые знания.
Штольня — горизонтальная или наклонная горная выработка, имеющая непосредственный выход на земную поверхность. А у нас тоннель получается вертикальный. Штрек — то же самое, только без выхода на поверхность, вроде так. Тоже не он! А шахтой, как нам говорили, называется вся система горных выработок. Тогда что же я копаю? Наверное, правильно сказать «ствол шахты», или нет? Как выберусь на поверхность, сразу поищу в интернете, как оно называется.
Когда, по моим расчётам, мы поднялись метров на двадцать, Василиса вдруг сказала:
— Здесь глушилка работает слабее, может, попробуем другое волшебство?
— Да что нам, кабанам, сто метров пробурить, прорвёмся! — ответил я, сплёвывая каменную крошку. К сожалению, заклинание Василисы защищало нас только от обломков породы, но не задерживало мелкую пыль.
Примерно на трёхсотом шаге скала закончилась, и пошёл мягкий грунт, работать опять стало сложнее — боковые стенки ствола шахты норовили осыпаться, но я темпа не снижал. Василиса обрадовала меня, что тихая речь вернулась, и удалось сообщить о взрыве друидам.
Через три метра вверх под меч стали попадаться корни, а ещё примерно через пятьдесят «шагов» в нашу темноту проник свет. Крошечный солнечный лучик, пробившийся через надрез в дёрне, вызвал у нас такую бурю радости, что захотелось прыгать, плакать и смеяться одновременно!
Когда мы выбрались из ямы, увидели, что выработка вывела нас в старый апельсиновый сад. Вокруг ямы стояли друиды с посохами и в белых рубахах до пола. «Наверное, у них такая своеобразная боевая форма одежды», — подумал я, но развить мысль не успел. Едва заметив нас, синьор Скварчалупи весь покраснел от злости — глаза вытаращены, рот перекошен, он бегло говорил по-итальянски, а Василиса мне переводила:
— Мы не имели права проносить без разрешения столь ужасное оружие на их территорию, следует отдать Кладенец им.
Я как вылез из подземелья, всё ещё держа меч в руке, не успел убрать в ножны и ларец, да и, честно говоря, забыл о таких мелочах. Грязный, взвинченный, даже отдышаться толком не успел, отчего ответил грубо и не вполне корректно:
— Переведи им. Кладенец у меня в руках, а если кто хочет забрать, пусть попробует!
Василиса перевела, в воздухе повисла тяжёлая пауза:
— Аргументируй дальше, они тебя слушают.
Вздохнув, я продолжил:
— Внизу произошёл запланированный теракт: неизвестные заглушили волшебство, отключили тихую речь, а затем подорвали тоннель так, что нас завалило камнями. О походе в подземелья знали только мы и ваш предводитель, но у нас таких разговоров не случалось. А наши враги, получается, загодя пронюхали про экскурсию, успев подготовить ловушку! Значит, утечка произошла от вас, и именно вам придётся проводить расследование, чтобы узнать: кто подготовил и совершил диверсию!
Скварчалупи опять заговорил, а Василиса продолжила переводить:
— Они не делали секрета из планов нашего посещения, потому как не в их традициях — играть в тайные общества. Многих они водят в подземелья, но проблемы возникли только у нас. Затевать расследование не собираются, а над восстановлением прохода, придётся много работать. Ещё неизвестно, насколько пострадал сам знаменитый лабиринт, и сумму убытков они сейчас сообщить не могут. То, что здесь мы подвергаемся нападениям, наши проблемы — не надо столько врагов приводить. И ещё говорит, что если мы отказываемся отдать меч добровольно, обязаны унести артефакт с их территории. Если не выполним требования, возникнут крупные осложнения.
— Отнесём, но попозже, а сейчас нам надо привести себя в порядок.
Давая понять, что разговор окончен, я взял жену за руку и пошёл прямо на друидов, всё так же стоявших вокруг провала. Стоило мне шагнуть вперёд, как они поспешно разошлись в стороны, а дальше мы перенеслись в ближайший парк рядом с нашими апартаментами. Когда уже хотел перешагнуть через низенькую ограду на тротуар, чтобы идти в гостиницу, Василиса меня притормозила:
— А теперь пойдём, куда поведу я.
Пожав плечами, покорно последовал короткими тропинками за ней. Во время второго перехода мы провалились в золотистое облачко надолго — минуты на три, уже беспокоиться начал. Но как только сияние перехода погасло, нас внезапно встретил ни с чем не сравнимый запах нашего Заповедного леса. Здесь уже начинался вечер, солнце клонилось к закату, перед нами стояла избушка на курьих ножках, а нам навстречу выпрыгнул Бурый Волк, виляя хвостом от радости.
