Алана разбудил удар головой о стекло. Он выпрямился и растерянно огляделся. Парень сидел на мягком кресле у окна в небольшом теплоходе. Судно уже несколько часов плыло по реке в город Ланвиль. Хотя это был не первый класс, место оказалось достаточно удобным. Теплоход плавно скользил по широкой реке, слегка покачиваясь. Другие пассажиры также зевали и потягивались. Кто-то ворчал на неумелого штурмана, и Алан решил разобраться, что же произошло. На соседнем ряду от него на сиденье прыгал мальчуган лет пяти и указывал куда-то наружу. Парень осторожно посмотрел в окошко, придерживая ладонью растущую на лбу шишку и стараясь больше не встречаться ею со стеклом. В поднимаемых кораблём волнах покачивалось корявое бревно, похожее на загадочное речное чудище. Видимо, именно оно стало причиной переполоха и пульсирующей головной боли Алана.

— Приветствует нас Матушка. Хочет что-то сказать своим детям, — пробормотала старушка, сидевшая на соседнем кресле.

Алан обернулся на голос, рассматривая пассажирку. Пожилая дама неопределённого возраста была аккуратно одета: строгий синий костюм, юбка и пиджак, белая блузка. Седые волосы собраны в пучок. На лацкане пиджака поблёскивала изящная брошь в виде капли воды из синей эмали и бирюзы. Женщина почти не пользовалась косметикой и выглядела бледной, утомлённой. Алан помнил, что они плыли практически бок о бок уже несколько часов, но увлечённый собственными мыслями и ожиданиями, парень не думал о знакомстве с женщиной, а после и вовсе уснул. Сейчас же он был захвачен врасплох её желанием пообщаться. Дама тем временем по-доброму улыбнулась Алану и принялась что-то искать в сумочке.

— Молодой человек, вы испачкались, — сообщила дама, тут же протягивая ему небольшое зеркальце, украшенное узорами в виде волн и морской пены. — Вот тут, — указала она пальцем чуть выше левой брови Алана. Парень посмотрел на зеркальце и усмотрел в нём настоящее сокровище. Редко такое можно увидеть в руках современных девушек. Тонкие линии, изящные завитки и идеальная полировка. Изделие определённо было старинное, ручной работы. Без сомнения, эта красота была создана в честь богини Матери Вод — владычицы Морей и Рек, почитаемой в Сакасии как прародительницы Жизни. Удивительная вещица. И дама, несомненно, дорожила этим зеркальцем. Поэтому Алану не стоило забирать его надолго.

Нобоа пробежался взглядом по своему отражению в старинном стекле. Держать эту реликвию стало боязно, но и отказываться неудобно. Перед собой он видел взъерошенные волосы пшеничного цвета, усики и бородку. Ему, девятнадцатилетнему выпускнику-медику, борода была необходима: она придавала солидности, так ценимой пациентами, которые часто сомневались в молодых врачах. На лбу паренька в отражении виднелась шишка. Кожа вокруг места ушиба стала красной и воспалённой. Выше на лице и волосах он видел разводы пыли. Из-за них одна из прядей посерела, создавая впечатление ранней седины, а грязные полосы добавляли лицу болезненности. Парень нахмурился и передёрнул плечами. Выглядеть взрослее он хотел не настолько, и мысли о старости заставили чувствовать себя неуютно, в особенности рядом с великовозрастной соседкой.

Бабушка же отнеслась к этой картине проще и услужливо предложила парню свой платочек с вышивкой. Снова волны. Ткань нежная, мягкая. Жаль пачкать такой платок, но и отказывать невежливо.

— Огромное спасибо, — улыбнулся Алан, принимая помощь. Быстро вытер пятно, возвращая своему облику лет двадцать. Всё это время дама смотрела на него с умилением, как на маленького ребёнка, быть может, видя в парне сына или внука. От такого взгляда ему стало совсем неловко. Чем-то женщина напоминала ему мать, только постарше. Сильно старше…

Нобоа успел соскучиться по близким в последнее время. Родители покинули Ланвиль три года назад и теперь жили в другом городе. Потому видеться с ними стало сложнее. Во время учёбы Алан общался с ними только по телефону и, теперь, вернувшись в родной город, планировал поехать их повидать. Может, месяца через два, когда накопит немного денег…

Чувствуя, что стукнулся лбом сильнее, чем думал в самом начале, Нобоа вернул зеркало и платок хозяйке. Будь у него больше времени, выстирал бы платочек перед тем, как отдать обратно, но, скорее всего, они никогда больше не встретятся. От этих мыслей неловкость усиливалась, и Алан попытался отвлечься на картины снаружи, спрятаться от внимательного взгляда женщины.

— Первый раз в Ланвиле? — неожиданно спросила дама, убирая свои сокровища в сумочку. — Не волнуйтесь. Люди здесь добрые, спокойные. — поделилась старушка, тоже наблюдая пейзаж за окном. — Согласитесь, очень красиво в наших краях.

День и правда был прекрасен. Сияло солнце. Бесконечные леса Сакасии, казалось, отступали от берегов реки по мере движения судна вниз по течению, открывая взору все новые просторы. Ланвиль был фермерским городком, и под поля отводились колоссальные территории, но даже это не шло в сравнение с нетронутой зеленью холмов вокруг. Природа занимала важное место в жизни Сакасии и Ланвиля, и потому оберегалась с особенной трепетностью почти везде. Сакасийцы не могли рассчитывать на помощь большого мира или божью волю, когда дело касалось выживания их не самого многочисленного народа.

— Возвращаюсь домой, — после недолгой паузы ответил Алан. — Я родился в этом городе. Вырос. Ходил в школу Эйнсвик. — поделился парень, кивая сам себе и продолжая любоваться красотами. Эйнсвик считалась самой лучшей школой в городе с самого его основания. Её оканчивали многие знаменитости Ланвиля, отчего и Алан надеялся присоединиться к их списку однажды.

На берегах показались первые домики в два-три этажа. В основном маленькие — на одну семью. Большая часть старинная, помнившая город таким, как он был сотню лет, а может, и две назад. Подобными полнился родной Ланвиль в детские годы Алана, такой город и оставался сейчас. Улицы хранили память прошлого, сберегая особенную атмосферу этого места, людей. Лишь несколько высотных зданий под квартиры и офисы мог припомнить парень в одном из окраинных районов, а также споры об их дальнейшем существовании. Ланвиль они не красили.

— Я тоже в этих краях всю жизнь, — тихо призналась старушка. — Здесь родилась, здесь и умру — вернусь в глубины Вод Великой Матери, — добавила она хмурясь. Какая-то обречённость проскользнула в её тоне. Алан с трудом сдержал желание взять её за руку. Измерить пульс. Мысли о смерти могли означать скрытые проблемы со здоровьем. Вдруг он мог с этим помочь как доктор?

— Только понял, как соскучился по тишине и покою родных мест, — рассказывал Нобоа женщине, пытаясь отвлечься от нахлынувших мыслей о болезни. — Учился в другом городе и жил в тесном общежитии. Стыдно признаться, но получив диплом, я некоторое время сомневался, возвращаться ли сюда. — Парень опустил взгляд, задерживая его на волнах реки снаружи, белой пене. Было в этом что-то успокаивающее. — Стремление к знаниям, технологиям, возможностям… — улыбнулся он, не отрывая глаз от гипнотической картины, борясь с желанием дать женщине свой телефонный номер или взять её номерок себе. Выглядело бы это со стороны более чем странно и неловко, но желание лишь нарастало. — В конце концов, любовь к Ланвилю победила, и я здесь, — пожал плечами Нобоа, словно извиняясь. Когда ещё ему удастся с кем-то так пооткровенничать? Обычно пациенты делятся наболевшим с доктором, а не наоборот. И уже сегодня несколько таких историй могут его коснуться. А тут вдруг разговорился сам. Даже странно. Что на него нашло? Мысль, что он ушибся слишком сильно, снова вернулась.

— Для всего своё место и время. Верьте в Течения, и Вода направят на путь истинный, — снова заговорила дама, и Алану ничего не оставалось, как согласно ей кивнуть. Рассуждать о вере, богине, чудесах он опасался, как и полагаться на них. Наука и технологии были надёжнее и понятнее для него, чем сказки и волшебство. Дама же определённо всей душой была с ней — Матерью и Защитницей Сакасии, и нарушать её душевный покой он не желал. Внутри него поднялась знакомая волна скепсиса, но он подавил её — спорить с пожилой и набожной женщиной было бы жестоко. Личные убеждения оставались личными. Да и скорее Алан был в этом смысле изгоем и отщепенцем. Всё дело было в том, что его собственные родители не были настолько набожными, чтобы напитать маленького сына верой и уважением к Великой Матери Вод. А учитывая нравы вокруг, признаваться в подобном он бы никому не посоветовал.

За окном показался порт с вереницей причалов, выстроенных из прочного камня и дерева. За ними высились складские помещения, администрация. Путешествия по воде были основным способом передвижения в Сакасии испокон веков. Дороги строились только в засушливых регионах или в горах, где реки изобиловали порогами и водопадами, а воздушный транспорт на острове стоил невероятно дорого.

— Не проводите меня до машины? Старовата я, видимо, стала для путешествий, — попросила вдруг Алана женщина, привлекая снова к себе внимание.

Алан замер на мгновение. Её просьба, бледность, дрожь в руках, когда она доставала зеркало, и этот тон обречённости… Доктор не может отказать. А вдруг ей станет плохо по дороге? — пронеслось в голове.

— Конечно. Можете положиться на меня, — согласился, не задумываясь, паренёк. Теперь признаки болезни виделись ему в каждой её морщинке, лёгком дрожании пальцев, покраснениях в уголках глаз. Оттого всё сильнее его разбирало желание оставить этой женщине свой адрес и телефон, вылечить и подарить ещё несколько лет спокойной, здоровой жизни. Сейчас её образ как будто таял и истончался, навевая не самые весёлые мысли.

Судно пристало к берегу. Команда опустила трапы, и даме действительно понадобилась помощь, даже просто чтобы подняться с места. От долгого сидения у неё затекли ноги.

Алан терпеливо взял её под руку и повёл к выходу. Медленно. Другие пассажиры обгоняли их по пути, изредка ворча из-за доставленных парочкой неудобств.

Дорога от пристани до парковки занял в несколько раз больше времени, чем если бы Алан шёл один. Парень поспешил сам договориться с водителем такси для старушки. Добираться домой пешком она была не в силах. Помог устроиться на сиденье и убедился, чтобы она не защемила юбку, закрывая за собой дверь.

— Долгих лет жизни вам, — искренне пожелал Алан прощаясь. Заплатить за её такси Алан не мог себе позволить, но кое-что ещё сделать парень всё же решился. — Вот. Это моя визитка, — протянул через окошко и бережно вложил в ладонь женщине Нобоа свою карточку. Родители, как опытные врачи, озаботились такой важной деталью и подарили ему целую упаковку на выпуск. Пригодилось. — Если что-то понадобится, позвоните. Пожалуйста. — добавил он, и в голосе прозвучала неподдельная тревога.

Дама благодарно кивнула на прощание и даже помахала ему рукой.

Стоя у дороги и провожая взглядом удаляющееся такси, Алан ощутил странный холодок вдоль позвоночника. Тревога не отпускала, а лишь сжимала горло тисками. Но оцепенение пора было прогнать. И самого Алана ждало небольшое путешествие по родным местам, по улочкам, дворикам, до калитки родного дома.

Дом Нобоа находился на границе с центральным парком Ланвиля. Строение было окружено небольшим садом с деревьями и цветами. Двор слегка зарос сорняком за время отсутствия хозяев и выглядел диким, но не совсем заброшенным. Белые стены сильно выделялись на фоне яркой зелени сада, а в этот ясный день даже слепили глаза. Контраст между живой природой и запустением человеческого жилья был довольно резким.

Алан поспешил к входной двери и отворил её собственным ключом, проверяя тайник, где хранился запасной.

Внутри здания было всё ещё более запущено, чем снаружи. Толстый слой пыли покрывал мебель, напоминая саван. На подоконнике в гостиной стоял засохший кактус — немой укор длительному отсутствию. Уборка требовалась капитальная, но на неё у парня совсем не оставалось времени. Позже…

Нобоа спешно пересёк гостиную, поднялся на второй этаж, мельком заглянул в обе спальни: свою и теперь уже гостевую.

Его главной целью был кабинет. Однажды он будет принимать здесь пациентов, как-то делали его родители. Быть может, даже пригласит ту бледную даму с тревожными глазами и бирюзовой брошкой… Надеюсь, она позвонит, — подумалось неожиданно сильно, и Алан почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Он отмахнулся от чувства и шагнул в комнату, полную теней и пыли.