Сегодня Владислав Егорович даже не опоздал, так что уже привычно, через полчаса после его прихода я занесла ему документы на подпись. Я вежливо улыбалась, обычно он тоже, но сегодня что-то явно пошло не так.

Большой Босс пребывал явно не в самом благодушном расположении духа, я его таким ещё не видела. Впрочем, его гнев был направлен не на меня, а, видимо, на “жисть-жестянку”.

– Доброе утро, Владислав Егорович, – тихо пробормотала я себе под нос. Мне показалось, что сказала я это совсем беззвучно, однако он меня услышал.

– Утро, Дана, добрым не бывает, – в его голосе при этом не было никакой насмешки. Да, похоже, ещё один представитель совиного отряда. – Чего вы там встали? Идите сюда, я подпишу уже эти бумажки… А потом, ради всего святого, принесите мне кофе.

Я отмерла, прошла в глубь кабинета и остановилась слева от него. Протянула бумаги, он их взял.

Потом он долго изучал их содержимое. Впрочем, так было всегда, но сегодня мужчина явно “подвисал”. Я терпеливо ждала, пока он все пятнадцать страниц перечитал и подпись везде свою поставил.

Я потянулась за бумагами, он протянул их мне и получилось так, что наши руки соприкоснулись. Меня дёрнуло током, причём, в прямом смысле этого слова, искра проскользнула, будто что-то наэлектризовано было. Но реакция начальника меня поразила больше. Он резко ухватил меня за запястье и посмотрел мне в глаза… В его взгляде читалась ярость и боль, и на этот раз направлены они были точно на меня. Захотелось сжаться и попасть куда-нибудь на другой край земли, так далеко отсюда, насколько это вообще возможно. Рука, сжимавшая моё запястье, обхватила его ещё сильнее, и я не вытерпела, пискнув:

– Больно…

Кажется, это чуть отрезвило мужчину, он отпустил меня, вскочил со стула и на неимоверной скорости вылетел из кабинета.

По полу разлетелись бумаги, запястье ныло, на нём остался яркий красный след, который грозился потом превратиться в синяк.