Драка в ресторане была великолепна.

В ней было прекрасно всё. Коробочка с кольцом, вырванная из рук уже коленопреклонённого жениха прямо во время романтического предложения. «Прекрасная» невеста, с потёкшей по щекам тушью, сцепившаяся с той, что совершила сей возмутительный поступок. Светлые маги, со злобным хохотом швыряющие в тёмных горящие пульсары. Тёмные, взывающие к их благоразумию, переворачивающие столы, чтобы за ними укрыться от атак. Реющие под потолком пьяные вампиры, стихийно обернувшиеся из-за запаха крови и безуспешно пытающиеся сбить пламя с гардин и занавесей, но вместо этого только роняющие на головы безумствующих магов люстры, светомузыкальные лампы и снопы искр. Голосящие официанты с требованием прекратить безобразие и с угрозами вызвать стражей правопорядка. Охрана, зачем-то пытающаяся сбить мечущихся под потолком вампиров, но стойко попадающая в светлых магов и только больше их распаляя...

Но чтобы поведать истинную причину катастрофы, следует отмотать ленту событий назад. Эта трагическая история началась за несколько дней до того, как вечером в зале нового ресторана развернулось действо, достойное большого экрана.

Рано утром Софи Дэланж вышла из дома не как обычно. Она выскочила из подъезда в уютный дворик и поспешила к арке, выходящей на мощённую брусчаткой улочку, опоздав всего лишь на минуточку: на полу в квартире, которую она снимала со своим молодым человеком, Артёмом, отчего-то именно сегодня из половой доски решил высунуть шляпку старый гвоздь. О который, собираясь в университет, Софи и зацепилась.

Царапина на коже была еле заметной, однако тонкий капроновый чулочек на подобное кощунство возмутился широкой стрелой, рванувшей от пятки вверх, и девушка была вынуждена заменить капризный элемент одежды. Цокая стёртыми каблучками низких туфель по мостовой, она прибыла на сдачу последнего экзамена вовремя, даже не запыхавшись. Но где-то там, в небесных сферах, эта упущенная минута привела в действие шестерёнки мироустройства, безжалостно изменившие её судьбу.

Воодушевлённая тем, что маленькая утренняя оказия не нанесла ей большого урона, и, рассудив, что сегодня ей сопутствует удача, Софи Деланж, против своего обыкновения, вызвалась ответить на вытянутый билет сразу, без предварительной подготовки.

Её преподавательница, седовласая дама в толстых очках, оценила храбрость студентки, весь семестр радующей исключительной посещаемостью и внимательностью. За это она, несмотря на несколько заминок при ответе, не стала слишком долго мурыжить любимицу, поставила Софи твёрдую высшую отметку и пожелала хороших летних каникул.

Счастью Софи не было предела! В её груди всё вибрировало вторя в унисон птичьим трелям и нежной музыке из распахнутых дверей и окон кофеен, заманивающих посетителей на утренний кофе с горячим круассаном. И она решила не возвращаться сразу домой, где наверняка только-только встал Артём, а не пожалеть средств и съездить на окраину города с визитом, где арендовала маленькую швейную мастерскую с комнаткой наверху её пятиюродная тётушка, Адель Бронже. Тем более что свою часть платы за квартиру на месяц вперёд она ещё вчера отдала Артёму: расчётами с владелицей занимался только он.

К слову сказать, Адель была чуть старше Софи, и девушки решили, что объяснение их дальнего кровного родства слишком утомительно. Для всех стали называться просто кузинами. Это было несложно, особенно теперь, когда Софи, выпорхнув из-под материнско-бабушкиного ига, сумела поступить в столичный университет и была стойко нацелена не возвращаться в родную деревню, часто у неё бывала, и они крепко сдружились.

Софи зашла в пекарню и попросила завернуть ей шесть крохотных булочек, просто посыпанных сахаром. Отсчитала уже положенные пятьдесят медных монет, но тут решила, что высший балл стоит того, чтобы его отпраздновать, добавила к плате одну серебрушку и с извинениями изменила заказ в пользу четырёх круассанов с шоколадной начинкой, которые пекарь только-только выкладывал на витрину.

Продавщица, ещё не утомлённая потоком покупателей, понимающе улыбнулась и аккуратно уложила в бумажный пакет требуемое количество, выбрав с подноса самые крупные и красивые. Довольная покупкой, девушка выпорхнула из лавочки на остановку как раз тогда, когда с неё медленно отъезжал краснобокий трамвай, следующий прямиком до магазинчика Адель.

Запрыгнув на ступеньку вагончика, девушка прошла в пустой салон и уселась на свободное сиденье, придвинувшись ближе к окну. Пакет она бережно устроила на коленях, и теперь свежая выпечка приятно согревала ей ноги. Счастливо жмурясь от озорно блестящих сквозь сочную листву лучей солнца, Софи любовалась городскими видами и думала о том, что это день, пожалуй, один из самых счастливых в её жизни.

Радости добавило и пришедшее на простенький мобильный телефон сообщение от Каларика Павловича, у которого Софи подрабатывала помощником клерка, что сегодня ему требуется уехать по делам и ей выходить на работу необязательно.

Когда-то – уже так давно! – этот седовласый мужчина помог ей, попавшей в затруднительное положение перепуганной провинциалке, только сошедшей с поезда и оставшейся без средств к существованию. Это сейчас Софи понимала, насколько сильно её внешний вид выдавал в ней деревенскую простушку, и неудивительно, что воришки сразу же приметили её, едва она шагнула из вагона.

Один толкнул, при этом выхватив из рук сумочку со всеми деньгами. Второй гаркнул: «Посторонись!», заставив Софи шарахнуться в сторону, прямо в плотный поток спешащих к выходу с вокзала людей. А третий, видя, что девушка, увлекаемая толпой, замешкалась и потеряла ориентацию в пространстве, забрал её скромные пожитки, оставленные без присмотра.

Что делать было в тот момент бедняжке? Только горько заплакать об утрате нажитого тяжёлым трудом да утешиться тем, что документы остались при ней, уложенные в… кхм… туда, куда приличный мужчина даже взглянуть постесняется, старательно не опуская взгляд ниже подбородка леди.

Ах, какой смешной теперь виделась сама себе Софи! Какой ещё три года назад она была наивной! Но это сейчас, а тогда ей было очень страшно: столица, прекрасная и удивительная, вмиг окрасилась в мрачные цвета, а все люди в ней вдруг предстали перед внутренним взором девушки злыми и жестокосердными.

Они безразлично шагали мимо неё, прислонившейся к мраморной стене вокзала, обхватившей себя руками и горько-горько рыдающей. Ничто не трогало их серые лица, похожие на бетонные маски, и Софи чувствовала себя невидимкой, внезапно растворившейся в тяжёлом воздухе столицы.

От того она вздрогнула, когда перед ней неожиданно остановился пожилой господин в добротном костюме и поинтересовался, что у неё случилось. Это и был Каларик Павлович. Но в тот момент он показался ей лордом, если не самим богом, спустившимся с небес ей во спасение. Давясь слезами, она, как могла, поведала обо всём.

Он взял её за руку и отвёл к стражникам, заставив тех принять от неё заявление о краже. Вместе они прошлись по ближайшим подворотням и обнаружили её разворошённые сумки: воры не прельстились на нехитрые пожитки бедной девушки. Но она собрала все до единой тряпицы обратно, больше дрожа, точно над драгоценностью, над старенькой записной книжечкой, где аккуратно, с объяснениями как добраться, был записан адрес Адели и университета.

Поняв, что денег ей в ближайшее время не найти, Софи приуныла, но Каларик Павлович пообещал ей место в своём агентстве, а затем даже проводил до тётушки, передав всхлипывающую Софи из рук в руки.

Вот так и началось её пребывание в столице. С тех пор уже три года минуло, а для Софи будто полжизни пронеслось.

Каларик Павлович сдержал обещание и взял её на должность помощницы клерка. Платил, правда, не очень много, но и работа была не особо пыльной: Софи следовало приезжать к окончанию рабочего дня в агентстве и подшивать, сверяясь с журналами, документы в папки, а если нужно, делать копии. Сам он это время проводил в кабинете, и иногда к нему заглядывали ярко накрашенные женщины…

Софи знала, что её начальник женат и имеет не только детей, но и внуков, однако держала рот на замке, боясь прослыть неблагодарной, стойко делая вид, что не понимает, с какой целью к нему приходят эти вульгарно разодетые посетительницы.

Первое время, пока девушка не сдала вступительные экзамены, она жила у своей родственницы. А затем, став студенткой, перебралась в общежитие.

Красавец Артём, пятикурсник, приглянулся ей сразу. Но зная, что такие парни, точно павлины, имеют большой хвост из разбитых девичьих сердец, старательно не велась на его знаки внимания. Чем, без сомнения, только больше распалила в нём интерес. Он буквально взял Софи в осаду ухаживаниями. Дарил пустяковые подарки и не стеснялся при всех проявлять интерес к ней. Очень скоро весь университет был уверен, что они с Артёмом встречаются, и она, выдержав ещё неделю для приличия, сдалась на его уговоры съехаться и вместе снимать квартиру.

Он нашёл достаточно дешёвое жильё в ветхом доме, но Софи радовало уже то, что по утрам не нужно было ждать очереди в ванную. А полы с гвоздями и сифонящие зимой холодом окна? Ерунда же, если тебя в объятиях греет любимый…

Они жили уже как муж и жена, и Софи казалось, что когда она доучится, Артём обязательно сделает ей предложение. Сколько тут ждать осталось? Теперь уж два года? После трёх лет денёчки пошли на убыль.

Она закончит учиться, найдёт себе постоянную работу, они с Артёмом поженятся, и тогда уж можно не глотать то зелье, что посоветовала ей пить Адель. То самое, чтобы случайных детей не было.

В этих сладких думах она приехала к тётушке. Та, как обычно, сидела в лавке и, задумчиво подперев кулачком щёку, разглядывала муху, бьющуюся в оконное стекло. Лето звало горожан на курорт, и с заказами у мадам Бронже было не густо. От слова совсем.

Поэтому она с удовольствием встретила «кузину»-племянницу, согрела на артефактном примусе воды для чая, да и накрыла стол для чаепития прямо на прилавке: чего скромничать-то? Посетителей всё равно нет… А если и будут, то так, по мелочи: кому карман оторванный пришить, кому пуговицу, и такие вполне простят их маленькие с Софи посиделки.

Вот так под чаёк с круассанами да с сушками, болтая о всяком девичьем, Софи и не заметила, как полдня пролетело. Охнула, вспомнив, что по случаю удачного окончания года и внезапно появившегося выходного она собиралась устроить Артёму праздничный ужин. Крепко расцеловавшись с Адель на прощание, поспешила на трамвайчик, чтобы успеть всё приготовить до возвращения любимого.

Точно в комедийном синематографе, квартира встретила её приоткрытой дверью, и сначала Софи подумала, что к ним забрались воры. Бесшумно проскользнув внутрь, она вооружилась специально для этих целей торчащим в подставке у двери старым, но длинным и с острым кончиком зонтом и прошла вглубь квартиры.

То, что это не грабители, она поняла, сделав всего пару шагов по коридору. Точно указующей дорожкой, в сторону спальни были раскиданы вещи. Артёма и какой-то женщины. Догадку о неверности подтверждали доносившиеся из спальни страстные стоны и жалобный скрип кровати.

Вспыхнув от обиды и злости, Софи крепче сжала зонтик, решительно распахнула дверь, шагнула в комнату и со всех сил огрела им по голому заду изменщика. Артём взвыл от боли и неожиданности, схватился за ушибленное место, но Софи уже не могла остановиться. Глотая горячие слёзы, она безмолвно колотила зонтом того, кого, как ей казалось, любила. Прежде. А теперь?

Спроси её кто в тот момент, она бы уже не смогла ответить так твёрдо. Разве можно вверять сердце тому, кто так просто способен его раздавить? Без сомнений, нужно быть полной дурой, чтобы питать чувства к предателям!

– Софи?! Как… но ты же должна быть на работе! – ошарашенно вылупил глаза Артём, скатившись с расфуфыренной куклы, мигом натянувшей на себя покрывало и укутавшись им до подбородка.

Нет, да он издевается! Вот так просто признаётся, что это не единичный случай?! Не простое недоразумение, помутнение рассудка?! А она?! Поистине любовь слепа, если до сих пор закрывала глаза на его кобелиную натуру!

– Пошли вон, пока я стражей не вызвала! – замахнулась зонтом Софи и на его любовницу. Но не ударила.

Девушка взвизгнула и опрометью бросилась вон из комнаты, на бегу собирая разбросанные вещи. Артём сидел на полу возле кровати и таращился на Софи так, словно его это не касалось. Вот его-то Софи жалеть и не стала: осыпала очередным градом ударов по плечам и голове. Отчего незадачливому ловеласу с голым задом пришлось спасаться бегством от разъярённой фурии.

Стоило ему выскочить за дверь, Софи закрыла её на замок, для верности задвинув ещё и щеколду. Брезгливо сдёрнув с кровати простыню, принялась сгребать в неё вещи бывшего жениха.

А до Артёма лишь на улице дошло, что он раздетый, и то, что они квартиру с Софи вообще-то пополам снимают.

– Если не впустишь меня, я сам вызову стражу! Идиотка! Дура! Истеричка! Ты что за концерт тут устроила?! – надрывался он криком под балконом, прикрыв «добро» руками. – Подумаешь, налево сходил… А ты себя вообще видела?! Серая мышь по сравнению с тобой – красавица!

Софи вышла на балкон и вместо ответа вытряхнула всё, что собрать успела. Трусы, носки, брюки и рубашки полетели вниз разноцветными тряпками, повисли на ветвях дерева и кустах.

– Да ты… Ты совсем сумасшедшая?! – захлебнулся от возмущения парень. – Я тебе, если что, ничего не обещал! И ничего не должен! Это ты там себе что-то напридумала!

Но она просто закрыла балконную дверь, указав что разговаривать с ним больше не намерена.

– Документы мои отдай, страшила тупая! – донёсся крик Артёма с улицы, и Софи, найдя их в прихожей на полочке, выкинула через форточку на кухне: пусть подавится!

К этому моменту Артём был уже полностью одет и даже частично собрал с кустов вещи. Он ещё немного пошумел, обозвав её всячески, но поняв, что реакции нет, ретировался.

А Софи в это время… Да, плакала, как угадали? Где-то там, в глубине души, под стонущей и рвущей от предательства нутро болью, что-то гаденько нашёптывало, что если бы не та самая минута, из-за которой она поверила, что сегодня её день наполнен удачей, то у них с Артёмом сейчас всё было бы по-старому. Если бы она направилась из университета прямо домой, а не к Адель, то Артём бы увидел, что сегодня приводить очередную девицу в их с Софи квартиру – плохая затея. Если бы…

Но в то же самое время какая-то разумная часть её рассуждала по-взрослому, убеждая, что терпеть подобного отброса рядом с собой будет только полное ничтожество. Что таким, как Артём, самое место на помойке жизни, и хорошо, что всё закончилось сейчас, а не когда бы у них уже была семья и дети. Что Софи по молодости перепутала плотское влечение с настоящими чувствами, и у неё ещё будет достойный мужчина…

Чтобы отвлечься от этого непрекращающегося внутреннего спора, девушка прибралась в квартире, уничтожая следы пребывания изменника с другой женщиной. Сменила бельё на постели, тщательно выскребла и вымыла комнаты, чтобы даже запаха мужского парфюма в них не осталось.

После приняла ванну, укуталась в махровый халат, села пить чай на кухне и размышляла, как теперь быть: денег, чтобы снимать даже эту квартиру одной, ей катастрофически не хватало. Хорошо, что успели внести плату на месяц вперёд, а дальше?

Впереди лето, и можно было бы устроиться в какое-нибудь кафе подавальщицей, но в таком случае она не сможет работать в агентстве Каларика Павловича. Конечно, если ему объяснить ситуацию, он войдёт в положение, и отпустит Софи без проблем. Да только потом наступит осенняя пора, Софи нужно будет посещать лекции, а работать, выходит, по ночам? При таком графике будущее рисовалось уж совсем не радужными красками.

Словно призванным демоном на эти мысли, появилась хозяйка квартиры. С порога она накинулась на Софи с претензией, что всякому терпению приходит конец, она-де и так долго входила в положение, жалела девушку, которая собирает деньги на лечение больной матери.

Софи от такого заявления опешила: у кого больная мать, у неё?! Чем только усилила недовольство женщины. Та, рассердившись, дала сроку пять минут, выдвинув условие, что либо Софи немедленно отдаёт плату за просроченные полгода, либо немедленно выметается с вещами на выход.

Денег таких, само собой, у Софи не было, и хозяйка квартиры, стребовав с девушки долговую расписку, забрала у неё золотую цепочку с кулончиком, которые подарила Адель на двадцатилетие, в качестве компенсации, да и выставила девушку за дверь, даже не дав толком собрать вещи.

Во второй раз её кузина-тётушка наткнулась на своём пороге на горько рыдающую Софи с узлами.