Из торта медленно выползала крепкая мужская ягодица.

Дыханье сперло. В висках запульсировала аура подступающей мигрени. Или инсульта... Я сглотнула вязкую слюну, облизнула губы и надела очки. Вдруг все же мои минус семь стали минус восемь и передо мной не упругая мужская попа, а воздушный шарик.

Теперь стало хорошо видно детали, а левое слышащее ухо уловило пошлую музычку из какого-то фильма.

Да, это был торт с открывающейся крышкой, внутри которого сидел крепкий загорелый юноша, измазанный маслом и кремом. Красные ленточки меж его полупопий почти ничего не скрывали и мне захотелось прикрыть этот срам от цепких глаз Петровны и Никитичны, которые приближались к нам, распихивая гостей локтями.

— С днем рож-день-я! — Прогорланило довольное семейство, усиливая мою тахикардию.

Сегодня мне исполнилось семьдесят пять. Это была хорошая жизнь и я не жалела, что прожила ее так, как прожила. Воспитала трех замечательных племяшек и их деток, которые звали меня бабушкой. Племяшки остались сиротами, когда мне было двадцать пять. С тех пор моя жизнь никогда не была скучной, но вот прожила я ее без мужчин. Зато прочла кучу интересных книг, а любимую перечитала раз двадцать.

Пятьдесят лет целибата. Тоже довольно круглая дата.

Племяшки много раз спрашивали, что я хочу на юбилей, а я отшучивалась, что хочу мужика с большой пенсией. Родственники, похоже, поняли мой запрос по-своему и внесли в него небольшие коррективы.

Тем временем торс танцора полностью показался из торта. Мужчина энергично вилял бедрами, имитируя половой акт, и обсасывал измазанный кремом палец. Его наглые глазищи томно смотрели прямо в мои стремительно запотевающие линзы.

Наглец повернулся ко мне лицом и узрела то похабство, что было на него натянуто. Мужское естество не было прикрыто нормальным куском ткани, а скорее обернуто тонким шелком. Словно носок или чулок для достоинства. Никакого простора для фантазии и сомнений в том, что мужчина не стеснялся трясти своим междуножным великолепием на публике.

Единственное, что огорчало — полное отсутствие волос на красавце. Если бы у меня был выбор, я бы заказала волосатого грубого мужлана, но дареному коню на плотность волосяного покрова не смотрят.

Стриптизер поднимал бедра вверх, опускал вниз, не отрывая своих наглючих глаз от моего лица, а я не могла отвернуться. Словно загипнотизированная, я наблюдала, как подскакивает и падает в такт музыке его внушительная сарделька. 

К вискам прилила кровь, голова закружилась. 

Кто-то заботливый подставил стул и усадил меня. Когда перед глазами перестало плыть, я поняла, что сижу в центре зала на табуретке, а стриптизер уже выбрался из торта и теперь находится на расстоянии вытянутой руки. 

В груди запекло, а горло сдавило спазмом. 

Я попыталась сообщить, что у меня все признаки надвигающегося инфаркта, но из груди вырвался лишь сдавленный хрип, который стриптизер истолковал по-своему. Похабник подошел ближе и почти уселся на меня сверху.

 — Проститутка, — донесся до меня завистливый вопль Петровны. 

Я умирала, как королева. В окружении близких, с шикарным голым телом на себе.

Единственная мысль, неприятно царапнувшая сознание — если бы мне выпал второй шанс, я бы не отказалась прожить жизнь для себя. Узнать любовь, воплотить все сексуальные фантазии... В окружении мужчин, которые не будут ждать, когда я смогу освободиться. Подсказка — через пятьдесят лет. А еще я хотела бы побольше приключений. Как в любимой новелле.

Я бы хотела прожить разнузданную жизнь рядом с альфа-самцами, которым невозможно отказать. Которые сделают меня своей, несмотря на страх и желание показать характер. 

Сознание медленно уплывало. Последнее, что я запомнила — слишком нежная для мужчины кожа на ягодицах и скрежет зубов Никитичны.

 — Шалава старая, — донеслось до моего слышащего уха. 

Я совершенно точно умерла с улыбкой на губах, а из конца тоннеля на меня уже смотрели два раскосых карих глаза…