Открываю дверь. Переступаю порог.

Что будет – то будет.

– Здравствуйте, – решаюсь первой.

Он медленно откладывает ручку. Поднимает взгляд. Серые глаза изучают меня с головы до ног – методично, оценивающе. Как товар на витрине распродажи.

– Садитесь.

Кивок в сторону кресла напротив. Иду через кабинет. Мокрые туфли противно чавкают по паркету – каждый шаг как признание в собственной неуместности. Сажусь, кладу сумку на колени.

Он продолжает разглядывать. Молча. Может, ждёт, когда я сломаюсь и начну болтать от неловкости? Не дождётся.

– Промокли, – роняет наконец.

Не вопрос – констатация факта. Как прогноз погоды.

– На улице дождь.

– Вижу. – Берёт папку с моими документами, листает небрежно. – Кира Николаевна Назарова. Сорок один год. Университет окончен... давновато. Последнее место работы. Ушли два месяца назад. По какой причине?

Глава 1 (Ранее до пролога)

Дождь бьёт по козырьку, как горох о жесть. Москва. Октябрь выдался мокрым – третью неделю льёт не переставая. Жмусь к стене делового центра, пытаюсь оживить телефон. Бесполезно. Экран расколот паутиной трещин – выронила, когда Маша позвонила.

– Мам, тут такие ребята классные! – её голос ещё звенит в памяти. – Вчера ходили смотреть Мариинку, представляешь? Не волнуйся за меня, правда!

Не волноваться. Легко ей говорить из питерской общаги. Восемнадцать лет, первый курс филфака, вся жизнь впереди. А дома теперь так тихо, что слышно, как капает кран на кухне. Некому кричать по утрам: «Мам, где мои джинсы?» Некому доедать вчерашние котлеты.

Мимо текут люди – спешащие, деловые, с зонтами и портфелями. У каждого своя цель, свой маршрут, своя необходимость. А я стою здесь с мокрыми волосами и папкой документов подмышкой. Сорокаоднолетняя брюнетка, которая три месяца назад стала никому не нужной.

Виктор ушёл методично, как делал всё в нашей совместной жизни. Аккуратно свернул рубашки, упаковал книги по корешкам, забрал даже тот дурацкий кактус с подоконника – я подарила на первую годовщину, когда ещё верила в символы. Кактус должен был означать, что наша любовь выживет в любых условиях. Выжил только кактус.

– Кир, давай без истерик, – сказал он, защёлкивая замки чемодана. – Мы оба понимаем – это решение взвешенное. Маша взрослая, алименты буду платить исправно.

– Ты справишься, – добавил он уже из прихожей. – Ты же у нас стойкая.

Стойкая. Если бы он видел, как я неделю не вставала с дивана. Как Маша приносила мне чай и гладила по голове, хотя должно быть наоборот. Как я выла в подушку, когда узнала про Светлану из его бухгалтерии. Миленькая такая, тридцать два года, приходила к нам на Новый год. Хвалила мой салат с гранатом. А потом полгода встречалась с моим мужем, пока я стирала его носки.

С работы ушла сама – не выдержала сочувственных взглядов. Особенно бесила Ленка из планового отдела.

– Кирочка, милая, держись! – хватала меня за локоть при каждой встрече. – Вот я пять лет назад развелась, так первый год вообще овощем была! А потом ничего, оклемалась!

Пять лет прошло, а она всё рассказывает. Как экскурсовод по музею собственного несчастья. Не хочу так. Лучше начать с чистого листа.

Поднимаю карие глаза на здание. Пятнадцать этажей тёмного стекла, которое отражает небо, как вода. Компания занимается разработкой программного обеспечения для крупного бизнеса. Ищут руководителя отдела по связям с общественностью. Зарплата позволит не считать каждую копейку до пенсии.

О компании знаю немного. Основатель и бессменный директор – Алексей Румянцев, сорок четыре года. В деловых изданиях о нём пишут скупо: успешный, жёсткий, не женат. На фотографиях – мужчина с внимательным взглядом человека, который привык видеть людей насквозь.

Поправляю промокшее пальто. Наверняка выгляжу как воробей после дождя – жалко и нелепо. Но отступать некуда. Виктор платит только за Машину учёбу, а жить на что-то надо. Квартиру снимать, есть иногда, существовать как-то.

В стеклянной двери мелькает отражение. Женщина с усталым лицом и тёмными прядями, прилипшими к щекам. Где та девчонка с журфака, которая собиралась писать великие репортажи? Которая бегала по редакциям с горящими глазами?

Растворилась. Осела где-то между детской поликлиникой и родительскими собраниями. Между первым зубом дочери и последним разговором с мужем. Я выбрала семью – а семья выбрала существовать без меня.

После рождения Маши не работала. Виктор настаивал: какая карьера с младенцем на руках? Потом пыталась вернуться в профессию, но мир журналистики изменился. Интернет-издания, блоги, соцсети – я отстала безнадёжно. Устроилась в строительную контору, писала про новостройки и евроремонты. Скучно до зубовного скрежета, но хоть какие-то деньги.

Теперь и этого нет.

За последние два месяца прошла три курса повышения квалификации. Голова пухла от новых терминов, но я упорно зубрила. Современные медиа, работа с блогерами, репутационный менеджмент. Мне сорок один, не сто сорок один. Ещё не всё потеряно.

В папке – диплом университета, трудовая книжка, рекомендательные письма. Пятнадцать лет опыта – пусть с перерывами, пусть не в топовых компаниях. Но это лучше, чем ничего.

Смотрю на разбитый телефон в руке. Швыряю в урну – всё равно собиралась менять. Вместе с телефоном выбрасываю прошлое. Хватит оглядываться.!!!

Решительно толкаю дверь. В холле тепло и сухо. За стойкой администратор – девушка с идеальной причёской.

– Здравствуйте. Кира Назарова, у меня собеседование в два часа.

Она быстро проверяет что-то в мониторе:

– Седьмой этаж, кабинет семьсот один. Лифты прямо по коридору.

Иду к лифтам. Туфли противно хлюпают – промокли насквозь. В зеркальных дверях лифта пытаюсь привести себя в порядок. Собираю длинные волосы в узел, закалываю шпильками из сумки. Промокшая тушь размазалась – стираю салфеткой. Не красавица, но и не пугало.

Лифт поднимается бесшумно. Двери открываются на седьмом этаже. Коридор длинный, устланный ковролином цвета мокрого асфальта. Двери кабинетов одинаковые, различаются только номерами.

Кабинет 701 в самом конце. На двери – табличка: «А.В. Румянцев. Генеральный директор».

Замираю. Собеседование с самим гендиректором? Обычно сначала кадровики, потом непосредственный начальник. А тут сразу к первому лицу.

Смотрю на часы – без двух минут два. Глубоко вдыхаю, расправляю плечи.

Стучу. Три коротких удара.

– Войдите.

Голос глухой, без интонаций. Командный.

Открываю дверь. Переступаю порог.

Что будет – то будет.